anna_amargo | Entries tagged with а.н.

Коли я в попередньому дописі, тому, що був про мою відлюдкуватість і відмороженість, написала, що той, хто не згадуватиме Змія – буде зайчик, котик та молодець – я знала, що згадають усі. І я боялась, що деякі згадають в контексті: «Він не має це робити. Те, що він робить – звиздець…»

Тому я говорю: «Окей. Давайте про Змія.»

Всі, мабуть, пам’ятають, як наприкінці дві тищі вісімнадцятого року я влаштувала на Ліб невеличкий срач (ну, тобто, достатньо великий, щоб в нього втяглося десь з чотири десятки людей). Срались ми через те, що я взяла й заявила, що Ліберо вариться у своєму соку, а поруч із тим купа магів просунулись набагато далі ніж ті, хто постійно тусить на Ліб. Просунулись самостійно. І у якийсь момент мені сказали: «Ну, то піди, знайди і сюди приведи!!»

І я пішла шукати. Використовуючи Мережу Іріранівську, накладену на Базальту Зв’язки, і натхненна досвідом з Ем, з яким я вже тоді цілком могла спілкуватися в голову з голови. ( . . . )

В той час, як Змій потирав руки в очікуванні мого провалу і власного тріумфу, бо заключив зі мною парі про те, що не зможу я написати про взаємодію Стихій Вогню та Води на нашому з ним прикладі, й був упевнений відсотків на 95 що не напишу – я знала, що про Воду й Вогонь написати мені буде легко. Й я здогадувалась, що найбільші складнощі очікують на мене на етапі описування взаємодій Стихій Води і Землі.

Бо якщо про пару Вогню і Повітря, яка символізує Перше Слово, від якого усе на Світі пішло, й яка в нашій розширеній Квадрі представлена Змієм та Ем було що написати, а тим паче було що сказати про пару Змія та Фера, які у нас представляють взаємодію Вогню та Землі, що символізує Народження Світу, формування планети, на якій живимо, і навіть про пару нашу зі Змієм, як пару Стихій Води і Вогню, зі взаємодії яких почалось Життя На Землі, Первісний Суп й оце все, знайшлось що сказати, то…

То – на погляди перший і другий – про мене і Ферро, як про представників у Квадрі Стихій Води та Землі сказати і нічого. Й лише з третього погляду – як зазвичай буває в казках – стає очевидним, що Суть Природи – то ми. ( . . . )

Так, я переспала з цим відкриттям. Спала погано, бо дошкуляла жара і посеред ночі пару разів будило завивання сирени повітряної тривоги. Але після ночі я вже здатна сформулювати перші свої думки – як про факт – про все те, що вчора побачила в Зошиті у Т.В.

Я думала, як ставитися до того, що Змій відчував нас роками, зміг виділити нас, як окремих особистостей в своєму базальті й, мабуть, з якихось пір слідкував за нами і знав про нас геть усе.

Допоміг мені Ем. Якому я переповіла й який почав колупатися у собі, сподіваючись пригадати, чи не уловлював він – під час походів на танго-клуб – чиєїсь присутності. ( . . . )

Ми схожі на важке гроно винограду, яке знає про гравітацію. Ми схожі на Південну Америку. Ми схожі на воду, що вихлюпнули. Ми всі тут. Ті, кого я бачу зі свого незмінного місця. І ті, кого я вже відчуваю розумом і тілом своїм. Мій оплот, моя твердиня, фортеця моя. Мій благословенний базальт.

Ем говорить: «Люба, ти ніколи не думала, чого базальт скомпонований групками з людей одного віку приблизно? Ніколи? От дивись… У нас тут тепла компанія мій вік твій вік +- п’ять десять років. Трохи далі люди під п’ятдесят шістдесят. Там підлітки до п’ятнадцяти. Там від вісімнадцяти до двадцяти дев’яти, а от там трохи далі кластером стоять патріархи. Ніколи не думала, чому так буває, що всі, хто входить в твоє бу-га-га ее-е-е коло тісне, зазвичай, люди, народжені в одному поколінні або дуже близько від нього?»

гроно.jpg

Я хитаю головою. Він каже: «А мене вчора Ферро навів на роздуми про цей факт дивовижний. Пам’ятаєш, коли Т.В. пішов курити на пляж, а потім повернувся, Ферро його понюхав з підозрою, а потім прочитав йому лекцію про шкоду від паління і закінчив словами типу – тобі то що, гад такий, ти отримаєш рак легенів, помреш й будеш лежати красивий такий у красивій труні, а я і вона і діти обступимо тебе і гірко плакати будемо над тілом твоїм…» ( . . . )

Вранці, коли Піппо запиляв в Ліберо пост програмний про Повагу й Епоху і подумати пропонував – що ми розкажемо онукам своїм про часи, в яких ми жили і про зміни, які ми побачили – я не зрозуміла – навіщо це.

Я не зрозуміла – навіщо йому захищати «авантюру» Ем і Т.В., в яку вони поступово втягають всіх близьких і далеких.

А потім я згадала, що ці переміни… Ні, з великої… Усі ці Переміни почалися з того, що вони, моя прекрасна Четвірка – отримали собі по Стихії. І я про це навіть писала колись.

кластер.jpg

Епоха – з них почалась. І зараз, коли я малюю карту базальту, коли я розписую – де чиї стовпи навколо мене розміщені – я вже бачу структуру.

Всі там ми є. І всі ми там колись будемо…

Само собой, вчерашняя шутка про Акру наглядно демонстрирует то самое в Эм, что меня постоянно приводит в неимоверный восторг — его острый ум, быстро реагирующий на вызовы любые, и отличное чувство юмора, не всегда, правда, доброе.

Я Акра. Я — Крепость Иерусалимская, за которую столетиями пиздились то уныло, то яростно Рыцари и Сарацины. И это мне — всего лишь за то, что я забыла уже — с кем когда-то давно начинала расковыривать в семейных архивах пласты с гадательной системой карточек Карры дражайшей, и ссылку случайно дала — в посте, для Эм предназначенном — на пост, предназначенный Сандро.

«Саол, Энги.» - Говорит Эм чуваку, подающую ему шаурму, запелёнутую в фольгу и салфетки. «Не не. Я не ревную, конечно. Я просто его закопаю живьём под этой стеной. А тебя приведу посмотреть на это место тогда, когда на нём вырастут первые голубые цветы.» - Говорит он мне в голову, отходя со своей шаурмой от прилавочка забегаловки. «Я знаю, что ты не ревнуешь.» - Я ему отвечаю. ( . . . )

в организме, в природе, и в характере тоже множество разнообразных достоинств... Быть может... Но — лишь одно из них — безусловно и абсолютно прекрасно... Нечто совершенное. Нечто положительное... Нечто, что он сам считает «чувством юмора от папы доставшимся»... Нечто, что Франческо называет ёмким словом «coglionaggine»... Нечто, что всем нам, оставшимся с Сандро и при нём остающимся, позволяет терпеть ещё его самого и его организм с природой его и с характером...

Поэтому и улыбаюсь сейчас. Хотя — хотелось бы плакать. В первую очередь — от усталости, во вторую — от ощущения, что моё время уходит, уходит и вот-вот уйдёт насовсем уже... ( . . . )

Окунающая меня с головой одновременно в ужас и в умиление. Если его распирает от желания чем-то со мной поделиться, но он понимает, что информация эта — не про уши мои, да, к тому же, может мне боль причинить, то — он всё равно ведь поделится. Но сделает это так, как будто проговорился случайно...

В Skype ночью позавчерашней: «Всё, дорогая систер, я уже еду из Лондона в Рим. По дороге обдумаю всё, о чём мы с Д. говорили и, приехав, позвоню тебе сразу же... Хотя, нет, я сначала ещё хочу с Франко пересечься и обсудить — чё делать с Сандро...» «Постой, а Сандро тут причём? Зачем с ним вообще что-то делать?» «Ээ-ээ-эээ... Аа-аа-ааа... Ну, да ладно... Ты же понимаешь, ведь правда... В общем, это же очевидно, наверное, что давеча Марко-ко-ко не просто так раскрутил тебя на всплеск эмоциональный... Бог с ним, что у него на то, чтобы так сделать, были свои причины... Но то — как он это сделал... Это же на поверхности, это же и глупейшему ясно, что он так это сделал, как могла бы его научить только лишь Вода Ив'Тартара...» «Бог ты мой, братец мой, да ты совсем параноик! Нафиг это Сандриньо? Зачем это ему?!» «Затем, что Вода — это не только Любовь. Это все эмоции в целом... А теперь попробуй подумать — какие такие эмоции может у Але вызывать всё, что ты в ЖЖ своём писала с такой откровенностью... О ком-то, но не о нём...»

Это Вода. Да. Это просто Вода. Я понимаю это, наконец-то. И я принимаю это. Хотя бы потому, что я — такая же Вода, как и Сандро. И я знаю ту цену, которую платит Вода за саму возможность любить...

И, ейбогу, семнадцать человек на сундук мертвеца и флотилия продырявленная, улёгшаяся на песчаное дно — это же ерунда. По сравнению с тем, что тело, переполненное любовью и ревностью, становится иногда в Мировом Океане последнею горькою каплей.

Всякие мысли, мне в голову намытые размышлениями над одним комментарием... Начали говорить о Але. А задумалась я о Воде. То есть, о тех людях, которых — как и меня — наполняет собою тёмная стихия сия.

О людях, у которых есть один большой недостаток: когда их «переполняет» эмоциями, ощущениями, желаниями сиюминутными — они перестают различить оттенки с нюансами. Напрочь...

Вот отшибает и всё. Начинается Всемирный Потоп. Только перед Потопом Боженька добрый — зная о свойствах Воды и о том, что она в бешенстве не различит никогда грешника-человека и невинного зайчика — дал Ною наказ позаботится о Мире Животном, спасти экземпляры для будущего... А у водного психа — такого, как я или Сандро — Бога нет в голове. Зато Воды — до хрена...

очі Сандро

Поэтому я, конечно, взбесилась, услышав от него: «Ты — отрава!», но я правильно поняла — в этот момент человек, говорящий мне в телефон, абсолютно не отличает меня, ту самую Сану, по имени называемую, от той Силы, которой меня налили в дни моего созревания... ( . . . )

За последние несколько дней мне стали вдруг очевидны некоторые странные Природы явления, на которые до сих пор я не обращала внимание.

Например, я поняла, что большие блестящие лифты в высотных торговых центрах — это ад клаустрофобов. Они двигаются так бесшумно, что кажется будто стоят. То есть, застряли наглухо — с пассажирами заодно.

Проходит тридцать секунд и ты — в истерике клаустрофобичной — вдруг начинаешь паниковать, дёргаться, судорожно хвататься за добрые пальцы человека, стоящего справа, и пересчитывать по головам людей, в кабину набившихся — высчитывая лифта кубометраж и деля его на народа количество, определяя время, которое жить всем осталось... То есть, вот честное слово, пусть лучше эта машина трясётся и натужно гудит — так ты хотя бы чувствуешь, что она — живой организм, а не железо бездушное... ( . . . )

О том, чем расплатился Сандро за то, что я получила «подарочком» неожиданным. И мне ответили: «Покамест ничем... Но это не щедрость, это тот самый кредит, когда тебе дают что-то конкретное в обмен на обещание отдать за данное то, что есть у тебя в доме, но о чём ты ещё не знаешь...»

«То есть, потом, когда я буду знать точно — ко двору ли моему пришелся этот подарок — с Сандриньо потребуют плату?» - Спросила я с придыханием. «Ничего с него не потребуют... Просто придут и возьмут...» - Ответили мне, плечами пожавши.

Законы Природы, угу... Но почему же мне кажется, что все законы Её написаны Ею по мотивам старинных и страшных историй волшебных... И мы живём в сказке, угу...

Со вчерашнего вечера или уже сегодня с утра накрыло тёплой водою и сейчас мотает вверх вниз — от прохладного воздуха ко влажной земле — то вы одна семитысячная часть этой безумной Семьи. Или же просто рядом слишком близко стояли к ней и вас тоже захватило — тем же тогда же...

Это не наводнение, нет. Не просто потоп... Это смена стихий у руля. На какое-то время, на эпоху одну — вести это Семейство-Совсем-Не-Святое к Будущему Светлому будет Вода.

Ибо Воздух (слишком мягкий пацан) не может, не хочет, не будет продвигаться по колено в грязи, отжимая поминутно влагу из плаща своего. Воздух привык шагать от облака к облаку и тащить всех сокровников своих вверх-только-вверх, к, прости-господи, духовному росту. К солнцу, в свету золотому, к чистой идее и к просветлению тоже... ( . . . )

Ну, да, в общем-то, как я и ожидала — к вечеру первого января до меня докатилась Америка и мне сейчас, мягко говоря, нехорошо. Серебряные пьют всё, что горит и даже то, что пылает — я это ощущать начинаю с полудня тридцать первого декабря — то есть, приблизительно со времени того, когда вступает Урал (Здравствуйте, Сарурды и Логланды города Екатеринбурга! Закусывайте, будьте добры, хотя бы после каждой четвёртой!)... Ирираны творят колдовство во хмелю и я ощущать продолжаю все прелести сопричастности до утра числа третьего наступившего года...

Но так как сейчас вступает Вода. И в объятья Воды падает Воздух нагретый. И на плечах двух человек — на тринадцать секунд — окажется шар весь Земли. А Огонь вина игристого хлопнет и скажет: «Поехали!»... То я это... Я пойду полежу. Потому, что — когда я принимаю положенье горизонтальное — качает меня не так сильно...

А в общем и целом — всех-превсех с Новым Годом наступившим! И с тем, что эпоха Воды завтра переберёт, наконец, последние капельки власти у Воздуха эпохи. Но это будет только завтра к закату! А сегодня — шарик на фигуры две и бутылка шампанского на лицо одно. Ну, и поехали! То есть, поплыли, конечно!!!

святкуюсь всі

Если цитировать короля этой нашей странной Семьи (боже, у Семейства у нашего даже король имеется и кое-кто утверждать смелость берёт на себя, что порядок в семействе — какой-никакой — тоже имеется — благодаря сарурду-королю, по полкам раскладывающему безобразия наши и пожаром нас шантажирующему)...

Но, простите, где тут порядок? Полночи лопается оболочка терпения — из-за Большого Шума в Радио Техасском. Это если опять цитировать... Полночи потомок Вирджинии не спокоен, не плавен и не может уснуть, чёрт возьми... А всё почему? Потому, что две стихии семейных тоже не спят, а спорят... Спорят — как перед битвой — как будто ожидают, ругаясь, что вот-вот будет слово произнесено какое-нибудь... Такое, которое старт даст к началу войны... ( . . . )

Вчера целый день — со случайными людьми, с посторонними — сами собой заводились разговоры о нём, о короле Изнасилований. А сегодня с утра пришла sms-ка: «Может, ты снимешь опалу и хотя бы пожелаешь удачи ему? Кажется, он едет в Стамбул...»

Но в новостях ещё тихо, а у меня ощущение, что так и должно быть — я вдруг представила себе Карту Мира Географическую и чётко увидела на ней ту фигуру, которая сейчас нарисуется — с Сандро в Монреале с Марко в Стамбуле. С центром притяжения в Риме... То есть — это ведь так очевдно: «Все дороги ведут в Рим, но — чтоб были дороги, надо обозначить места, из которых они протянутся!»

С одной стороны — его половина вторая мне приносит неизменную радость. И — иногда — Антонину. С другой стороны — с первого числа сего месяца начинается Tur Tadreefad... А я терпеть не могу быть должной кому-то, а тем более долги отдавать.

Но особенно я не в восторге от ночи Meetar Maeestas, то есть ночь с сегодня на завтра. Была б моя воля, я спать легла бы в апреле, числа 29-го, и проснулась бы третьего мая.

Но я вместо этого сделала хуже себе и теперь не усну так уж точно... Ибо — любопытством подталкиваемая — встряла в Игру у Оири. Спросила: «Что ждёт меня в мае?». И пятёрку Мечей получила...

Нет, я в Таро, конечно, профан. Я в нём понимаю ровно столько же, сколько и в шахматах. Лет в десять мне брат рассказал, что «конь должен ходить буквой гэ, а туз жезлов равняется уду мужскому»... С тем и живу... Но — знаний своих не имея, имею под рукой интернет.

А в интернете написано всё про карту про эту. И даже картинки приложены. Картинки-то и потрясли. Потому, как — если учесть те танцы у моря, которые затеваются на сегодняшний вечер, то — картинка на масти Мечей номере пятом из Райдера-Уэйта — самое верное, да. Из того, что можно было бы придумать и красками нарисовать...

Ведь, да, так всё и будет — будет бой небольшой ночью на пляже Остийском. У воды и на холодном оружии. С одним Победителем, одним Побеждённым и одним Смертельным Свидетелем. Я писала недавно, как Оливер с Винченцо ехали к Лусио в Пизу. Я не написала о том, что они — доехав туда и выпив по коктейлю молочному, решили оттянуть Силу на май. И в мае резать и жечь причину ту самую, которая не позволяет сойтись на жизненном пути перекрёстках парам прописным и прописанным.

Причина — живой человек. Причина — узелок, затянувшийся не на месте своём. И узелок этот самый нужно вырезать с места его и перевязать на нити другие — там, где он не будет мешать счастью других людей и где сам, может быть, когда-нибудь сможет стать счастлив. ( . . . )

Всего лишь тренировка, говорите? Ну, побегают мальчики, попрыгают. Мяч погоняют. Ну, пнёт в сердцах Даниэле кого-нибудь из молодняка. Он альфа-самец, ему можно. Ну, сцепятся Борини с Ламелой. Мало ли... Пусть будет праздник!

Праздник вот только некоторые понимают по-своему. И самый праздник для них — с тылу подкрасться и завопить: «Ты не спи!» Хорошенько так завопить. На восемь глоток луженных. Чтоб мало не показалось...

И хочется плакать. С волною морскою делиться слезами, соплями. Ибо тылы-то болезненны. Ибо тылы — это Смерть и металлическая мускулатура, разгибающая руку с пращей и с в пращу вложенным камнем.

Ага. Иногда мне хочется убивать. Рвать с корнями. И закатывать рваное в гудрон и в щебёнку. А тут вдруг: «Люби!» Вот прямо вот так — одним словом.

А что бывает с людьми, которых толкают в любовь? Примерно то же самое, что бывает с людьми, которых в море толкают с дощатого пирса. Барахтанье, брызги, истерика. Крики: «Спасите! Я не хочу!»

И — рядом — тысячи, тысячи таких же как я. Выплывут или утонут. В едином порыве, в ритме едином — вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох!..

А я — сдаюсь уже. Лапки складываю. Опускаюсь всё глубже и глубже и удивляюсь тому, что жидкость, меня поглощающая становится всё теплей и теплей, а должно быть, вроде бы, по законам всем физики-химии, как раз же наоборот... Но до законов ли тому, кто утопает медленно? А я тону.

И я думаю — какой-то частью болящего мозга, той, которая угасает позже всех остальных, что а.) Я тону-таки! И бэ.) Я знала! Я же предчувствовала, что с седьмого апреля, со вчерашнего, то есть, дня, что-то заваривалось и не даром — за крахом крах. В Милане и в Риме... И совсем уж недаром тренировки назначены и тут, и там, и даже в Турине на время одно и то же в такой вот праздничный день, прямо на Пасху!

Да чтоб вас! Пасхальные кролики-зайчики... С яйцами и с букетиками фиалок-тюльпанов... Подкрадывающиеся тихо-тихо с тылу к Давиду, пращу уже поднимавшему... Да чтоб вас ещё раз! И ещё, и ещё, и ещё! И я даже не буду под кат...

Только когда установленный на iGoogle счётчик истекающих сроков, счётчик времени, остающегося до какой-то даты, начинает стремительно отсчитывать не месяцы, не дни, а часы. Начинает выбрасывать нули с нулями, по два, по четыре, по пять... Сигнализировать: «Завтра! Нет, уже сегодня! Нет, вот уже прямо сейчас!» Только тогда я вдруг пугаюсь. Пугаюсь того самого времени. Возраста. Накопившихся лет...

Его, а не моих. Хотя он моложе меня. Ему сегодня исполняется тридцать шесть, мне в этом году стукнет тридцать семь, и ни одна пуля не просвистит более протяжно, чем пролетающие мимо виска март-апрель-май-июнь-и-июль...

Сандро з дитиною

Если бы я могла лечь на песок и стать песком — я бы сейчас это сделала. Просто потому, что он — Вода и, рано или поздно, но он придёт на этот песок отдохнуть. ( . . . )

И непринуждённую беседу вели. О ценах на золото. О ценах на время. О рынках вообще и в частности — о рынке волшебных услуг...

Почему-то в последнее время часто всплывать стал вопрос «об оплате труда»... И всё чаще — о том, как оплачиваются «услуги магические семейства недо-святого»... Кто-то не спрашивает, просто потому, что считает, что не даст ничего, ведь у него ничего и не просят. Кто-то сразу говорит: «Я вижу, как тянутся лапки к моей нижней чакре и теперь размышляю о том, что со мной будет, если я попадусь в эти лапки... Может, энергия, скачанная с меня в виде оплаты за вашу науку в нижний астрал убежит...»

«Ээээ... Куда-куда??!» - Спрашивает драгоценное Oro. - «Какой такой астрал? Что за астрал и с чем его кушают?.. Да и вообще, где мы, а где тот астрал, извините...» А не менее драгоценное Ore просто ржёт. Вот прямо как конь вороной.

Ибо времечко ржать пришло-таки. Вслед за временем слитки золотые разбрасывать. Вслед за временем семью собирать. А — проржавшись — выстраивать правила.

Если вы — часть семьи и в ваших венах течёт ваша просеребрённая кровь, то с вас за то, что вы возьмёте Силу семейную и пойдёте ею валить лес вокруг Дунсиана не спросится ничегошеньки. С вас не возьмётся ничего, даже если вы — вместе с лесом Силой семейства завалите Макбета, короля... Ибо: «Макбет, ты сам виноват! Сам дурак!» Ибо — семейный бюджет на то и рассчитан, что сыта была вся орава ириранов родименьких...

Если вы — не член семьи — вы, наверное, платите. Так или иначе, но платите... Деньгами, мёдом-и-солодом, или чуточкой силы, которую у вас отбирают и приносят в Семейный Котёл...

Ну, то есть, говоря очень грубо, если Oro умеет чинить краны в ванной (а он, оказалось, умеет), а у вас кран протекает и вы его своими усилиями ну никак починить не способны, то вы Oro зовёте. И Oro вам этот кран — на раз-два-готово... А потом, когда вы порадуетесь тому, что у вас не каплет и не гудит уже в трубах горячей воды, Oro посмотрит на вас и вас оценит по-своему... ( . . . )

Их и сейчас четверо и тогда было столько же. Франческо + Филиппо + Алессандро + Оливер = брат Герберт + брат Алоис + брат Мальчик + братец Анхмар, чтоб его... Люди меняются, а смысл остаётся. И Сила всё та же...

Сила на страже детей. То есть, нашего будущего. Никаких планов по захвату Мирового Господства. Никаких идей относительно Развития Духовного... Не-а... Мы этим не балуемся... Оно нам нафиг не надо... Всё — чего мы хотим — будущее обезопасить и дать ему будущее.

И меня, когда я сегодня процитировала Ангмара брату и услышала в ответ: «Ну, так всё те же методы и цели всё те же, нихрена у нас не меняется!» - это очень порадовало. Я, наверное, устала от Духовности, переполняющей штаны полотняные, и от Магии ради Магии (а посмотри ка, Природа, как я могу, а ещё вот так вот, и так вот, и вот так я тоже умею уже). Поэтому — конкретная цель — просто бальзам проливающийся...

«Братец Герб, свет мне светящий, только когда сын мой родился — я понял, что я не бессмысленнен!» И ответ: «Не бессысленнен сын твой, а ты как был дурак, так дураком и остался!» Трогательнейшая переписка...

(В этом месте Оливер стал ржать конём — он сейчас с потомком своим читает Булгакова и оно ему где-то сошлось, очевидно, ибо — после того, как проржался, он выдохнул версию: «Вот, за этим, наверное, Воланд в Москву и приезжал — подчистить архивы Сильвестровы, дабы не знали неумные, ради чего братец Герб напрягался...» А я даже не поняла — о чём он, давненько я не перечитывала «Мастера и Маргариту», да и не собираюсь, вообще-то...)

У меня — моё чтение. Моя Мор Марнат, в которой я очень много по глупости и по невниманию своему интересного пропустила. В том числе и момент: «Сила есть Сила лишь тогда, когда она — ради кого-то, кто тебе не подвластен. Сила твоя лишь тогда твоя Сила, когда ты готов смиренно её передать сыну своему и его сыновьям. Власть твоя — лишь тогда настоящая, когда ты во власти детей своих!..» Вот умел же сказать брат Анхмар...

Когда-то давно — когда я впервые увидела как танцуют это мужчины — я для себя решила, что на свете есть по меньшей мере один такой танец, в котором женщин быть не должно... Ибо их присутствие добавляет секса в дуэль, а он в ней ни к чему...

Watch on YouTube

=======================================================================

Сегодня утром — рассматривая формулу «Tanhoter» — я поняла, что предпочла бы оказаться между молотом и наковальней, а не в внутри схватки Воды и Огня... Но — у меня не спрашивали, когда писали формулу эту...

Да и писали её не для того, чтоб выяснить — кто сильнее — Пип или Сандро... А лишь потому, что нужно было — после запуска Эрими Эры — выбросить остатки старой Силы, чтоб освободить жилплощадь под новое Торжество...

И сейчас — наблюдая места, в которые угодили выброшенные брызги и искры — я искренне удивляюсь тому, что никого не пришибло. И радуюсь, что мне — вечному проводнику — никогда танцевать не придётся... Танго — уж точно...

Формула, которую вчера при мне Сандро нацарапал для жены. Она не могла дозвониться до нужного её абонента битый час и со сто пятого раза.

После того, как телефон, с которого она дозванивалась, был обвёрнут в салфетку с каракулями, раздался звонок. Как раз с того номера, который хотела достать. Не прошло и пары минут. Возможно, конечно, что это всё — совпадение. Но желающие могут проверить при случае...

Конечно, не стоит надеяться, что столь примитивная штука подействует на возлюбленного, с которым вы расстались сто лет назад и который уехал в Казань и там женился на Марфе. Но — если не пробиться в ЖЭК, например, или к маме, любящей поболтать часик-другой с тётушкой Кьярой, то — вполне может быть, что получится...

Пишете формулу. Снабжаете её «нужным» номером (На тот случай, если не хотите, чтоб вам бросились звонить все знакомые, которым нечего делать...) Можете так же рядом с «собой» приписать собственный телефон — для улучшения связи... И пробуете дозвониться ещё раз...

Даже, если меня в лентах друзей слишком много. И не смотря на то, что я не уверена — можно ли это «случайное» записать в игру с фотографиями... Всё-таки, сначала был разговор, а потом уже я вспомнила про хранящееся где-то на компьютерном диске мобильное фуфу-фото и стала его искать...

Но вот, написалось-таки такое, моментальное, странное, выросшее из вопроса: «Скажи, они, что, сговорились? Или это он там, в Риме, задницей чувствует, когда я тут завожусь?»... Написалось и, значит, пусть теперь будет...

-----------------------------------------------------------------------------------



-----------------------------------------------------------------------------------
*    *    *    *
Пока спасатели спят, укутавшись в ночь Малибу, 
а Спаситель ушел к горизонту
пробовать воду ногами — 
на упругость и мягкость,
словно щекой — нежную женскую грудь,
спасать тебя приспособлены
случайные люди — 
встречами на перекрёстках и разговорами,
которых не ожидаешь... ( . . . )

Завтра вся Италия остановится на целые сутки и пойдёт отдыхать и лениться — даже та, которая не особо-то и напрягалась, в кальчо играясь, персики срывая с деревьев и рыбу отбирая у моря.

А сегодня ночью я некоторых итальянцев заставлю-таки поработать... Пока не наступило пятнадцатое августа и четырнадцатое не ушло в написанные дневники и в выпитое молоко... Пусть хоть что-нибудь да будет сделано... Во имя моё и ради меня, драгоценной...

Да, я заставлю их танцевать... (Хорошо всё-таки иметь старшего брата, способного накрутить слишком мягкого Марко, и знающего, что накрученный Марко запросто накрутит Франческо, а уж тот — если его накрутить — кого хочешь поднимет на ноги...)

И они потанцуют — ибо есть у Криса придуманное колдовство, которое некуда деть... А тут — такой повод как Корвэ, которой ждать надоело... А ещё музыка, нарытая Оливером в загашниках mp3-плеера... А также ещё виноград — восемь ящиков по восемь кило — куплен уже — не отвертишься... И плюс король Изнасилований — ему терять нечего — он нашел своё место и он понял — как на самом деле Воздухом просто крутить — достаточно притворяться обиженным и беззащитным — и тогда тот валенсиец, который исподтишка стукнул тебя по ногам, поимеет удар головой от короля Слёз в миг один разозлившегося... В общем — всё так сошлось... И поэтому... ( . . . )

Мы позавчера — пока Оливер уходил от компьютера сделать себе кофейку и Пиппо присел поболтать — разговаривали о том — настолько всё случайно в его жизни и в жизни вообще...

А вчера — когда я глядела на Сандриньо, выходящего на поле боя — я почувствовала — он с кем-то связан в этот сокровенный момент. Невидимым напряжением. Следит... Сочувствует... Словно зумом выхватывает и словно охрана бдит...

А сегодня ночью, я увидела, как некое царство покидает спящую Антонину и — дымом стелющимся — уходит в их сторону... И сразу же поняла... Тело семьи выстраивает хребет, наконец... Рёбра приспосабливает и наращивает позвонки... ( . . . )

То есть, второго сентября, господину К.Р., Смерти эндреору, исполнится сорок семь лет... (То есть, он уже на два года пережил тот срок, в который наметил убиться, если не родит себе чадо. И не просто наметил, но и клятвенно обещал многим людям — в частности эндреору царства Детей)... Но это — и лишние годы, и обеты не выполненные, и праздники в одиночестве — в общем-то личное дело К.Р... А остальным — лишь встряска...

Причём, немалая встрясочка такая, скажу я вам... И намечающаяся, к тому же, как раз на сегодняшний вечер... И сваренная, между прочим, на меду и на солёной воде...

Вечером, когда серпик Луны отразится в водах Тихого океана (А то мы не знали, что король Смерти — романтическое мурло)... Вечером, когда он будет видеть этот серпик из окна сестровой квартиры, Хастгирдориец возьмёт банку с мёдом и опустит туда кулак... И выльет в мёд свою Силу Влияния... Всю до последней капли... И оставит себе только царство своё и, может быть, своё прошлое...

А баночку сладкого передаст с оказией в Рим. Где её содержимое поделят между собой и съедят (Сидя на краю Остии и глядя на горячее море...) восемь человек, перебирающих волю, но не функции и не корону... ( . . . )

Полностью, а не на половину, июньская. Выдалась замечательная. Как, думается мне, многое, что выходит у Марко. Когда оно у Марко выходит (Ладно, чёрт с ним, с Донецком, и с тем, что там у Марко не вышло! Проехали...) Главное, что это у него получилось...

«Danza Re! E ti permettono di farlo!» Сказал ему добрый дядюшка Франко, «суд» свой передавая. Танцуй, король! И пусть у тебя всё получится! Не менее добрый Сандро проговорил: «Черт! Ты зря в Рим переехал! Там тебя плохому научат...» Но «адвокатуру» свою — скрепя сердце — вручил. «Не слушай придурка, он тебя к Риму ревнует!» Произнёс разумный Пип и выдал «обвинение» на руки... «Хватит ля-ля! Давайте уже начинать!» Проорал Оливер. А что ещё он мог проорать?

И хотя меня предупредили — спрятаться я не успела. Я зависла. Когда поняла, что в разных городах. В разном времени. Они разошлись по комнатам. И врубили на полную громкость вот это: ( . . . )

Считайте, что вам повезло! Сегодня ночью всех нас ждёт последний тур танцевального марафона июльского. Сначала, в ночь с двадцать девятое июня на тридцатое, музычку заказывал Марко... Потом, девятого числа, пришла очередь Кристиана... Спустя десять дней отрывались под ритм Даниэле... Теперь — наш ди-джей — Филиппо номер второй.

Со всех сторон положительный мальчик. Университет, правда, бросивший под давлением оливерового Андрэо, не увидевшего в студенте философа. Но зато — под влиянием Оливера — занявшийся плотно Таро... И в один день прекрасный вставший за спиною у Земли его и начавший взрослеть стремительно... ( . . . )

Резкую перемену. Когда кольцо «на троих» переехало сверху вниз. Из Миланелло в Тригорию. Переместилось с руки благословенного Ала на пальцы драгоценного Фэ. Но я — как всегда — протупила. И ойкнула. И поняла. Лишь когда — просматривая новейшие фотографии в папке, отправленной мне по почте — носом ткнулась в ладонь господина Воздуха, читающего газету. И стала рыскать по снимкам недавним Воды господина — чтоб убедиться, что он не носит больше обручку A HatteHar...

Да, не носит... Отдал её. Где-то когда-то. В промежутке между вторым танцем и третьим... И я не могла этого не почувствовать... Но не почувствовала, увы...

Зато я ощутила в мере полной. Всей своей переполненностью. Как ночью сегодня стрела, пущенная Даниэле вошла в меня. И даже способна подобрать слова, чтоб описать ощущение.

Я проснулась в четыре утра от судороги. Дыхание остановилось на миг. И сердце — ни туда, ни сюда... И по спине (которую я, спящая на животе, подставила под удар) медленно жар растекался. Я помню, что попыталась закинуть руку и пощупать под лопаткой — настолько живой была иллюзия хлещущей в простыни крови.

А спустя пару минут я поняла, что отпускает. И — морская вода, а не кровь. И что на воду можно лечь. И что течение, которое подхватит и вынесет, можно заказать. И что им можно управлять. Ну, а дальше всё было совсем уж понятно и просто... И я — под рябь на воде — успела, кажется, счастья в личной жизни нажелать не только себе...

И теперь я хочу лишь одного... Желаю, чтоб мне разъяснили лишь одно непонятное... Зачем? Зачем нужно было на переправе перебрасывать с пальца на палец «тройственное» кольцо? Это лишь магия? Или то, чего я боюсь?

--------------------------------------------------------------------------------------

Ну и P.S. Если до кого вдруг, как до девушки Ю., долетела стрела и вам вдруг резко стало плохо-плохо (с перебоями в сердцебиении, тошнотой, нехваткой кислорода и паникой) — вы не пугайтесь... А радуйтесь, наверное... Значит, мечтали не зря. Значит, ваша стрела нашла вас. Вас прошила и полетела догонять вашу цель...

И по-всякому уже танцевали. И так, как хотел Марко. И так, как желал Кристиан... Сегодня же, в начало первого часа по Риму, Дом Культуры в нашей холерной деревне захватил молодец Даниэле... И он ставит музычку и льёт граппу со щедрой своей душой...

Алкогольные реки текут по спинам — ибо все, кто собрался сейчас отплясывать, руки правые с бутылками Amor d'Ua заводят за плечи и поливают себе затылки... Ага — стрелы Амура вот-вот вопьются — нужно ж продезинфицировать площадь поражения ими... Ну хотя бы на всякий случай... А вдруг у лука, гуляющего царством Любви Зарождающейся, закружится голова от водки виноградной и ритма, и он тетиву отпустит свою и поразит и их под лопатку... Перешибёт позвоночник... ( . . . )

Но попала опять в себя. А рука у меня тяжелая, конечно же. Пробила брешь. Навернула поджелудочную. Вызвала боль с тошнотой. (Жаль, даром пропало добро — из той желчи, что осталась в ведре и спущена была в унитаз, дражайший Франческо мог бы накатать во рту с десяток изумрудиков мелких...) Пришлось колоть спазмолитики. И не один раз.

После четвертой Но-Шпы удалось отключиться. Ну, и — само собой — сразу же пришел странный сон. Про зимний город Милан — пустой, мокрый и гулкий. И про Сандриньо, произносящего триста семьдесят раз подряд: «Всё у тебя будет, но ты должна отказаться гоняться и догонять, и от меня должна отказаться...» ( . . . )

Мальчиками добрейшими^тм намечается «цирк с конями, вырвавшимися из-под сёдел»... (Ага, как мне рассказывали — так я и передаю...) То есть, под празднование Дня рождения короля Желаний Исполненных, отпущены будут поводья, сдерживавшие до того Far Rassaav — грозную Силу Сил...

Поэтому, всем бы стоило с вечера и дня три-четыре быть поосторожней с мечтами... Ну в смысле... Если вы фантазируете о том, как идёте в кафе с Антонио Домингес Бандерасом и там встречаете бывшего своего, который — при виде вас — пытается удержать руками обеими упавшую нижнюю челюсть — фантазируйте на здоровье — Бандераса не обещают, но сатисфакцию свою вы получите... А если у вас в голове крутится «Rape Fantasy» порно-роликом крупнозернистым, снятым на плёнке «Свема» — то на это странное время лучше нажать на «pause» — так просто, на всякий случай...

Ибо, ни четверо смелых, ни примкнувшие к ним изначальные, ни даже эндреор-именинник гарантировать вам не смогут сегодня безопасности полной... Тем более — внутри ваших мечт...

А я... Меня тоже, может быть, смоет... Горячей волной желаний... Страшной мыслью о том, что — а почему бы и нет — через год мне и мечтать уже будет не о чем... Ведь всё, о чём я сейчас мечтаю и, в принципе, могу помечтать, исполнится. Ляжет на руки. Выдадется без остатка... Получится так, как надо... И придётся придумывать новое. И опять намечать пунктиром траекторию выстрела и вес моего удара...

Как и несколько дней назад... Танцуют... Точнее, сейчас вот как раз разгоняются. Рассыпают по полу песок и жидкостью его поливают. (И сегодня молоко отменяется... Да здравствует вальполичелла дешевая! Подслащённая и загустевшая... Впитывающаяся постепенно в полы...)

Восемь из восьми готовят для себя скользкий путь и звук выставляют погромче на колонках музыкальных носителей... Готовятся ритм нащупать. И под музыку, тела забирающую, отвязать тех, кто отвязаться желает и, наоборот, желающих привязаться к кому-то-к-чему-то, накрепко привязать...

Тогда была ночь Марко. Теперь — ночь Кристиана. И поэтому и вино и музыку тоже. В этот раз заказывает король Рабов драгоценнейший... Король с чувством юмора, да... Ибо выбрал вот эту песню (Но Пиппо, кажется, настаивает на кавер-версии, более убийственной, чем оригинал, и, конечно-же, более громкой... Простите, соседи Франческо, он не нарочно вас мучает, просто так получается)... ( . . . )

Как события разобрали даты себе. Для себя. Как встали в очередь. Как идут своим чередом. Между вопросом, с которого ЖЖ мой начался и отчаянием прошло ровно два года. И год разницы между разорванным кругом и свечами, которые всё ещё ярко горят...

И таких промежутков. Отрезков. Путешествий из пункта А в пункт В. Множество. Множество множеств. Просто я их не замечаю.

Понимаю потом уже. И то — когда мне говорят: «В календарь посмотри, Сана, что ли!» Осознаю, что ровно месяц прошел с того дня, как брат мой Оливер стал последним, отобравшим себе свою силу. Осознаю и вижу — как на силе на этой он делает предложенье земле. Расступиться и пустить в кладовые. И земля отвечает: «О-кей!» А свечи продолжают гореть — на подоконнике в Риме и на моём столе... Причем те, что на столе у меня — прогорев три часа в унисон, вдруг становятся разного роста... И мы — двое из трёх — гадаем: «Что это могла бы значить?» А Земля отвечает: «Заткнитесь!..» ( . . . )

Для меня начинается лето. Тридцать календарных дней до этого — просто время на раскачку перед моим месяцем и месяцем августом, следующим за ним...

Только когда начинается лето — я становлюсь собой. Сонная и злая. Уставшая ждать. Уставшая ощущать всех... Уставшая чувствовать...

Сеть, которую я удерживаю, впивается в пальцы. Голос справа убеждает меня «не париться и отпустить».. Я знаю этот голос. Я его узнаю... Через полтора месяца — в ночь с восемнадцатого августа на девятнадцатое — он замолчит и снова воскреснет лишь в следующем году — в начале июня...

А пока говорит Габриэлла. Случайно присевшая на место, дожидающееся хозяина, ушедшего за соком на кухню. Она говорит. И я её понимаю. Все слова. Даже те, которые я слышу впервые. Итальянский — как воздух — дыши, не задумываясь — слушай, не перебивай...

А когда Габи заканчивает говорить — в голове моей начинает складываться новое стихотворение. И — вдогонку за ним — осознание того факта, что на свете есть ещё один человек, для которого июль — воплощённая идея о жизни о такой, какой будет она после смерти...

Габріела


*    *    *    *
Габриэлла поднимает лицо.

Губы она отпускает.
Они делают слабую попытку улыбки...
Попытка не удаётся...

Говорит Габриэлла грустно:

- О, дорогая Сана,
есть два одиночества
и они дежурят попеременно во мне,
как швейцарцы
двухметровые
на втором этаже
Апостольского дворца в Ватикане... ( . . . )

Восемь дней назад. Вечером шестого числа. Когда мы делали ставки на то, хозяин какого из царств придёт, чтобы встать за спиною у Оливера, то бишь у Земли и у Мира. Никто не ставил на это. Никто и не вспомнил о том, что эндреорат Наследующих существует и кому-то принадлежит.

И только когда — около часа ночи — тёзка Дрыща позвонил на мобильник Андрэо — своему преподавателю бывшему, два года назад пытавшемуся в голову итальянскую вложить философию русскую, Соловьева да Подшивалова. И сказал: «Тут со мной кое-что происходит, можно ли мне об это поговорить прямо сейчас с вашим бой-френдом?» Когда Оливер взял трубку и произнёс «Pronto!» Мы все — с ним одновременно — выдохнули своё «Cazzo forte!» В смысле — мы его не ожидали... Мы ожидали совсем не его... Но так уж быть... Если именно так быть должно... ( . . . )

Зажмуриться. Уши заткнуть указательными пальцами. Без надобности лишний раз не вдыхать. Помалкивать. И делать вид, что это — только лето. А никакой не месяц Depvarteem Rasram, начавшийся, к тому же, раньше срока положенного.

Запустившийся в тот момент, когда Кристиан забрал потерявшееся чадо чужое и сделал его (точнее — её) своим внутренним ладиором... Пришедший в момент, когда мне стало ясно — месяц Зачатий и Зачинаний превратится — добрым мальчикам^тм благодаря — в месяц, когда нужно будет определяться — за какой силой ты встанешь. И какого рожна вообще ты хочешь от этой жизни, точнее — от Мира и Войны, от Океана и Неба... ( . . . )