квітуче і гірке

Найсмішніше в історії з людьми, які приходять мені особисто розповісти про те, що віра моя у Магію – це хєрня, бо Магіїї не існує, а є лише Наука і Світ має пізнаватися і пояснюватися лише методами науковими – це те, що особисто вони у Науку теж вірять.

Саме вірять, угу. Бо інакше, ніж словом Віра, це просто не називається і називатись не може. Бо.

Бо з усієї Науки – особисто вони – могли власними руками помацати хіба що клітинку огірка у шкільний мікроскоп в класі шостому, і збацати експеримент зі скиданням м’ячика та пір’їнки з балкону третього поверху.



Все інше – чиста віра свята. Тобто інші люди – як я – якісь свої ритуали магічні – провели якісь експерименти і досліди, розколупали геном, злітали у Космос, атом розщепили, угу, а потім описали усе це у книжках із картинками. Наукових і науково-популярних, авжеж. І людина має в це вірити. Бо. Просто вибрала вірити в те, що Магії не існує, Бога не існує, а існує Наука лиш. ( . . . )

Когда заняться мне нечем? Правильно, я в часы досуга своего свой же читаю Журнал Живой. И нахожу его преинтереснейшим чтением, честное слово.

Что ни пост — потрясение. В первую очередь, конечно же, потрясение для памяти моей обветшалой, в которой мало что сохраняется из того, что было написано (Может, это Природы Закон: «То, что записано буквами на бумаге или в otd-файле — может быть без проблем стёрто уже из мозга, дабы не занимало в мозгу лишнего места и не мешало приходить в голову новым безумным идеям...)...

Как бы то ни было — я искала одно, а нашла другое. То, чего не искала. Я листала туда и сюда год две тысячи одиннадцатый. И обнаружила вот этот список... Список того, что я сделала когда-то, хотя незадолго до этого уверена была, что — не сделаю. Никогда и ни за что...

Прочла его, немножко подумала и неожиданно для себя поняла, что на сегодняшний день мне есть в него что добавить. То есть, я становлюсь старше, но не умнею, наверное. И продолжаю по-прежнему то совершать, от чего зарекалась когда-то... И вот — тому подтверждение... + один пункт к десятке.

Призналась в любви первой. Тому, кто, наверное, прыти подобной от меня не ожидал. И скорее всего воспринял признанье как блажь мою... Но тем не менее — призналась же. Произнесла слова, на которые мне всегда было очень трудно решиться. Которые я обыкновенно тащила из себя на аркане. Выжимала, по звуку выдавливала... Которые вслух говорить всегда дико боялась. Которые долго считала символом ограниченья свободы моей и знаком сдачи позиций... И как только решилась — не знаю...

Да, я — вопреки всему, что мне мешало и что меня останавливало — открыла свой рот, зубы разжала и выговорила эти три слова: «Я тебя люблю...» И — бетонные перекрытия неба не рухнули на землю, не упали на голову мне и не размазали меня по асфальту. Не пошёл дождь из рыб. Не поднялся с колен ветер южный. Не отступила вода от берегов днепровских. Вообще ничего не случилось из того, что могло бы случиться.

И лишь я — когда вспоминаю об этом — вздрагиваю иногда. Я думаю о том, что худшее, что могла бы случиться — это услышать в ответ: «А я тебя нет!»... Но, меня пожалевши, этого мне не сказали. Поэтому — небо на месте, ветер поклоны бьёт, Днепр к морю стремится. А я? Я почти счастлива. Уже потому хотя бы, что я — как оказалась — способна себя удивлять. И делать такие вещи, про которые думала недавно совсем ещё: «Нет, Сана, этого тебе не дано!»

Увидела в ленте пост, уведший меня в ностальгию. Пост о том, как нас одевали и о том, как сами мы одевались — последние дети Советского Союза и Перестройки подростки. Спасибо, Ифея …

Посмотрела я фотографии. Повспоминала. И изумилась вдруг пониманию, что ни одной из этих шикарных вещей у меня тогда не было. Ни блестящих лосин, ни турецкого свитера, ни даже шарфа мохерового. Я вообще одевалась как панк. Во всяком случае соседи по дому так обо мне и думали — что я странная и, может быть — панк...



Здесь мне 14 вроде как. Если верить подписи карандашной на оборотной стороне фотобумаги. На мне рубаха форменная военная (свиснутая из шкафа Андрэо, с которым у брата моего тогда только-только начинались близкие контакты неопределённого вида), а также белый шелковый шарф. И, да, в ухе у меня золотые серёжки в виде четырёхлистного клевера (я до сих пор их ношу не снимая) и — рядом с ними — булавки... Точно, я была-таки панком... ( . . . )

Но сегодня у меня состоялась беседа, подвигнувшая меня написать ещё десятку. И все – исключительно про Живой Журнал и моё к нему отношение.

Для начала:

51. Я обожаю этот Журнал, и очень часто с благодарностью вспоминаю мочу, ударившую мне однажды в голову и побудившую задать вопрос в сообщество taro_love_ru. Если б мне не приспичило, я до сих пор бы лениво пописывала в sana_sson. То есть я бы ею и была. Минимум откровенности и украиноязычность. И постылое ощущение тесноты…

52. В anna_amargo нет (и пока не предвидится) подзамочных постов. Потому, что для меня – тридцать с лишним лет просидевшей в уютном кресле, располагавшемся в укромном уголке под нависающим девизом «Корвэ, помалкивай!» - быть открытой для узкого круга = молчать и оставаться всё там же… Да к тому же я предвижу тот день, когда СУП дорогой зафигачит очередное «улучшение сервиса», которое – побочным эффектом – посрывает, пусть и ненадолго, все начисто «замки и засовы»… ( ... )

11. В четырнадцать лет меня поставили на учёт в Детской Комнате Милиции. Формулировка: «За систематические прогулы школы и связь с иностранцем» - это вам ни хухры-мухры и не какая-нибудь банальная провинность типа нюханья клея БФ в заплеванном подъезде:) ( … )