Про доску объявлений.
Mar. 5th, 2018 09:10 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
anna_amargoОбъявление о поиске компаньонки для пожилой дамы появилось в первый день две тысяча восемнадцатого и продолжало висеть. Объявление о продаже дивана и двух с половиною кресел на неизменном месте оставалось уже больше двух месяцев. Объявлению о раздаче за символичные деньги книг по оптике и механике было чуть больше месяца, кажется.
Эм проходил мимо доски всё это время по нескольку раз в неделю и видел эти три объявления. Рядом с ними постоянно появлялись какие-то новые, но новые потом исчезали, а эти три оставались пока. Прочитанные по многу раз, но не вызвавшие, очевидно, отклика у всех, кто прочитал их.
Сегодня Эм берёт пиво, но оставляет его на стойке и идёт в туалет. Проходит быстро по коридорчику. Но у туалетных дверей вдруг останавливается. Разворачивается. Делает четыре шага назад и возвращается к доске объявлений.
На месте первой открытки висит другая уже. Сообщающая о чьём-то желании арендовать ученическую скрипку, подходящую для ребёнка семи восьми лет.
Эм достаёт телефон. Ищет в облаке старые фото. Сверяет их со своей памятью. Молча кладёт телефон обратно в карман штанов и идёт ссать, наконец.
По дороге назад Эм кто-то перехватывает в том самом аппендиксе коридора и, под руку взяв, долго льёт ему в уши монолог о проблемах учеников в художественных мастерских. Рассказывает о том, как трудно сейчас найти терпеливого преподавателя в школу, и о том, что дети нынче умеют строить перспективу в разных программах компьютерных, но над листом акварельной бумаги зависают и плачут. Эм слушает и кивает как будто бы даже сочувствуя.
«Вы же понимаете, да? Их пугают живые краски, их пугает живая бумага. Всё это ведёт себя совершенно непредсказуемо. И вот они сидят и рыдают из-за поплывшего жёлтого, который не успел высохнуть до того, как они взяли коричневый. Для них это магия. Всего только немножко воды и они раскисают. Вы ведь понимаете, да?» «Да. Вполне понимаю.» «Ваши родители ведь... Наверное они научили вас не бояться лишней воды.» «Научили. Но акварель я до сих пор ненавижу. Да и вообще рисование. Не моё. Не моё...»
Эм высвобождает локоть из клешни собеседника и возвращается к пиву. Он выпивает бокал. Заказывает ещё один. И пьёт его мучительно медленно. И оба мы знаем, что он ждёт того часа, когда народ рассосётся слегка и освободится хозяйка. Эм хочет задать ей вопрос.
И хозяйка подходит пожелать Эм доброго вечера где-то минут через сорок. Эм снова хочет в туалет отойти. Он допивает третий бокал.
«Герр П. тебе снова наваливал об учениках рыдающих над акварелью?» «Угу. Кому-то ещё?» «Всем. Всем, кто не успел убежать и запереться в уборной.» «Гы гы.» «У тебя такой вид... Ты чего-то хотел?» «Спросить кое-что.» «Спроси.»
Эм одним глотком опустошает бокал. Поднимается с табурета и всем корпусом говорит, что он хочет больше уйти и помочиться, чем спросить и узнать.
«Давай давай спрашивай.» - Подбадривает его собеседница и на миг отвлекается, чтоб помахать и улыбнуться кому-то из завсегдатаев, покидающих заведение. - «Давай уже, а то будешь ещё тянуть и сделаешь мне лужу на пол.»
Эм ещё раз коротко гыгыкает, а потом говорит: «Я вижу Ф. сняли своё объявление. Они нашли кого-то для старой фрау Ф.?» «Нет. Не нашли.» - Хозяйка кафе качает крашеной головой отрицательно и открывает рот. Но Эм успевает раньше: «Она умерла?»
Акварельное пятно перед его глазами стремительно расплывается. Сожаление, грусть и осознание неизбежного смешиваются друг с другом и загрязняют друг друга. Блондинка, стоящая перед ним, тонет в этом пятне и Эм не сразу замечает улыбку у неё на лице.
«Вот видишь.» - Произносит она. - «Вечно у тебя конец февраля сумасшедший. Выпадаешь из жизни совсем...» «Что? Не умерла?» «Нет. Замуж вышла. Замуж вышла и переехала в Котбус.»
Эм открывает одновременно рот и пошире глаза. «Мама-Иисуса-Мария.» - Говорит он и какое-то время прикидывает в голове годы к годам прошедшим. - «Да ей было далеко за шестьдесят уже тогда, когда она у меня в пятом преподавала. Это же...»
«Ах-Боже-Ж-Мой.» - Хозяйка кафе толкает его легонько в правое плечо кулаком. - «Можно подумать, что в пятом ты учился сто лет назад. Дама имеет право выйти замуж в любом своём возрасте. И переехать куда-нибудь. Разве нет?» «Да. Конечно, да. Даже в такую дырку от жопы, как Котбус.» «Ну, вот и прекрасно. Иди уже. Дай выход пенному пиву!»
Эм проходил мимо доски всё это время по нескольку раз в неделю и видел эти три объявления. Рядом с ними постоянно появлялись какие-то новые, но новые потом исчезали, а эти три оставались пока. Прочитанные по многу раз, но не вызвавшие, очевидно, отклика у всех, кто прочитал их.
Сегодня Эм берёт пиво, но оставляет его на стойке и идёт в туалет. Проходит быстро по коридорчику. Но у туалетных дверей вдруг останавливается. Разворачивается. Делает четыре шага назад и возвращается к доске объявлений.
На месте первой открытки висит другая уже. Сообщающая о чьём-то желании арендовать ученическую скрипку, подходящую для ребёнка семи восьми лет.
Эм достаёт телефон. Ищет в облаке старые фото. Сверяет их со своей памятью. Молча кладёт телефон обратно в карман штанов и идёт ссать, наконец.
По дороге назад Эм кто-то перехватывает в том самом аппендиксе коридора и, под руку взяв, долго льёт ему в уши монолог о проблемах учеников в художественных мастерских. Рассказывает о том, как трудно сейчас найти терпеливого преподавателя в школу, и о том, что дети нынче умеют строить перспективу в разных программах компьютерных, но над листом акварельной бумаги зависают и плачут. Эм слушает и кивает как будто бы даже сочувствуя.
«Вы же понимаете, да? Их пугают живые краски, их пугает живая бумага. Всё это ведёт себя совершенно непредсказуемо. И вот они сидят и рыдают из-за поплывшего жёлтого, который не успел высохнуть до того, как они взяли коричневый. Для них это магия. Всего только немножко воды и они раскисают. Вы ведь понимаете, да?» «Да. Вполне понимаю.» «Ваши родители ведь... Наверное они научили вас не бояться лишней воды.» «Научили. Но акварель я до сих пор ненавижу. Да и вообще рисование. Не моё. Не моё...»
Эм высвобождает локоть из клешни собеседника и возвращается к пиву. Он выпивает бокал. Заказывает ещё один. И пьёт его мучительно медленно. И оба мы знаем, что он ждёт того часа, когда народ рассосётся слегка и освободится хозяйка. Эм хочет задать ей вопрос.
И хозяйка подходит пожелать Эм доброго вечера где-то минут через сорок. Эм снова хочет в туалет отойти. Он допивает третий бокал.
«Герр П. тебе снова наваливал об учениках рыдающих над акварелью?» «Угу. Кому-то ещё?» «Всем. Всем, кто не успел убежать и запереться в уборной.» «Гы гы.» «У тебя такой вид... Ты чего-то хотел?» «Спросить кое-что.» «Спроси.»
Эм одним глотком опустошает бокал. Поднимается с табурета и всем корпусом говорит, что он хочет больше уйти и помочиться, чем спросить и узнать.
«Давай давай спрашивай.» - Подбадривает его собеседница и на миг отвлекается, чтоб помахать и улыбнуться кому-то из завсегдатаев, покидающих заведение. - «Давай уже, а то будешь ещё тянуть и сделаешь мне лужу на пол.»
Эм ещё раз коротко гыгыкает, а потом говорит: «Я вижу Ф. сняли своё объявление. Они нашли кого-то для старой фрау Ф.?» «Нет. Не нашли.» - Хозяйка кафе качает крашеной головой отрицательно и открывает рот. Но Эм успевает раньше: «Она умерла?»
Акварельное пятно перед его глазами стремительно расплывается. Сожаление, грусть и осознание неизбежного смешиваются друг с другом и загрязняют друг друга. Блондинка, стоящая перед ним, тонет в этом пятне и Эм не сразу замечает улыбку у неё на лице.
«Вот видишь.» - Произносит она. - «Вечно у тебя конец февраля сумасшедший. Выпадаешь из жизни совсем...» «Что? Не умерла?» «Нет. Замуж вышла. Замуж вышла и переехала в Котбус.»
Эм открывает одновременно рот и пошире глаза. «Мама-Иисуса-Мария.» - Говорит он и какое-то время прикидывает в голове годы к годам прошедшим. - «Да ей было далеко за шестьдесят уже тогда, когда она у меня в пятом преподавала. Это же...»
«Ах-Боже-Ж-Мой.» - Хозяйка кафе толкает его легонько в правое плечо кулаком. - «Можно подумать, что в пятом ты учился сто лет назад. Дама имеет право выйти замуж в любом своём возрасте. И переехать куда-нибудь. Разве нет?» «Да. Конечно, да. Даже в такую дырку от жопы, как Котбус.» «Ну, вот и прекрасно. Иди уже. Дай выход пенному пиву!»
