Про неслучайного Единорога.
Feb. 11th, 2018 06:41 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
anna_amargoЯ так дивлюсь, у багатьох, а не тільки у Віки виникла маленька проблема зі стикуванням подій.
Многие недопоняли — что Эм сделал вчера на концерте и почему он вот так вот всё сделал. Поэтому объясняю. Не на пальцах, конечно, но почти что на них... Значит, смотрите сюда все. И ты, М.Б., тоже смотри.
Когда-то очень давно. То есть, в тысяча девятьсот девяносто восьмом году. То есть, практически на рассвете истории, когда трава была ещё изумрудной, но вода уже тёмной, обнаружилось вдруг, что Первая В Поколении уже находится в утробе своей маман и собирается родиться чётко в назначенный срок.
Перед Семейством Недосвятым встала задача чёткая — отделить их от нас. Да, М.Б., такая задача была. И именно перед нами стояла задача их от себя отделить. Помнишь, Эм когда-то сравнил нас и наших детей нового поколения с Германиями двумя, между которыми — Mauer? Помнишь, конечно, да. Просто не осознаёшь, что стены сами не строятся. Ни простые в квартире, ни несущие крепкие, ни Берлинские, никакие. Даже Стену незримую между двумя поколениями нашего с тобою Семейства кто-то должен был строить.
Кто-то должен был строить. И кто-то пожертвовать должен был куском своей территории, чтоб на ней можно было бы воздвигнуть столь массивное и столь значимое, но не вечное сооружение.
Так вот. В тысяча девятьсот девяносто восьмом году, когда до рождения Анастасии оставалось всего ничего и было ясно уже, что она и в самом деле родится, собрались на небольшой междусобойчик, оформленный как ээ-эээ-э творческий ээ-э-э проект, два короля. Эндреор Симвартэндора и Алвамиддора король.
Пожилой уже и поживший эндреор Симвартэндорийский, то бишь король Сепарации, говорил — тогда ещё относительно молодому эндреору Алвамиддора, королю Детей, сиречь: «Тут танцуй. Тут не танцуй. Так танцуй и вот так. Под мной выбранную музыку. По схеме моей, по сценарию моему. Вот здесь. И вот тут. Опять танцуй. Не танцуй. Молодец, хорошо. А теперь то же самое танцуй снова. С начала. И ещё раз, пожалуйста.» И Алвамиддорийский эндреор танцевал. Под Вальс №2 того самого Шостаковича из той самой Сюиты.
Каждый новый круг танца, каждое его повторение делали ту самую стену ещё чуть чуть длиннее и выше. Теперь я вижу и понимаю — как они это делали, но вряд ли смогу доходчиво объяснить.
Они не рвали пуповин. Не разрушали связи будущих детей и родителей. Не заливали цементом и горячей смолой труб, по которым будут протянуты кровные связи и привязанности душевные.
Они сделали нечто странное. Они просто поменяли законы для той части семьи, которой вскоре предстояло родиться и за стеной поселиться.
Эм прав был. Это очень сильно похоже на две разные страны. На два разные государства. С разными Конституциями. С разным социальным устройством. С разным уровнем прогресса и технического и ментального, может быть.
Это Стена Разделяющая, возведённая на месте бывшего Симвартэндора. Царства не стало. На его месте — Стена. Она не простоит очень долго. Когда на земле умрёт последний человек, родившийся до двадцать четвёртого января тысяча девятьсот девяносто девятого года — Стена сама собой упадёт и снова появится царство Сепарации, Отделения и Разделения. А пока его нет. Много лет уже нет.
Бывшего короля этого бывшего царства тоже уже нет в живых. Я бы не сказала, что он собою пожертвовал. Скорее он завершил более грандиозный проект, чем любой из грандиозных проектов своих, и ушел на покой. Он умер оттого, что во сне у него сердце остановилось. И сделал он это седьмого числа марта месяца девяносто девятого года. Ровно спустя шесть недель после того, как родилась Первая. Та, Что С Ключом Будет жить.
Забавно, что за неделю до смерти он успел завершить тот проект, который поводом послужил погонять Алвамиддорийца по танцевальному залу до сто сорок пятого пота. Доделал и дал нам увидеть. И мы все видели своими глазами как вырастала стена. Тогда, когда она несколько месяцев уже стояла на своём месте Стеной.
Все видели. Даже ты, М.Б. дорогой, видел это наверное, хоть зрелище, по ходу мне кажется, не совсем в твоём вкусе. Все смотрели. Все видели. Все знали — зачем там стена. Все говорили друг другу: «Этой стеною дети отделены от нас. У них там свои законы. У них там свои короли.»
Но только Эм сказал: «Да? Свои короли? Даже такой же как я, который ещё не родился?»
Он это сказал и тут все остальные как бы внезапно прозрели. Потому, что, как оказалось, все умеют в календарь и почти все - в арифметику. Все взяли календари, калькуляторы свои подоставали. Потыкали туда сюда. Вычли. Сложили. Умножили. И поняли — Опп-па! Внезапно! - что дети уже не дети.
Все увидели, что старшим из Новых уже начинает исполняться - Внезапно, да! - по девятнадцать. Что они уже взрослые лбы. Напиваются иногда. Тусят до утра. И — Тадд-дд-дам! - сексом интересуются.
И не просто интересуются. А некоторые уже вот вот и почти и совсем уже. Дети созрели. Некоторые. Но своего короля Таморердора у них ещё нет. И долго не будет ещё. Поэтому — переговоры. Поэтому — уговор.
Несколько дней назад — каждый сам по себе — Эм в Европах, Анастасия — в Америках — сели выпили по бокалу. Эм дзынькнул стеклом своего об вино в стекле Тима. Анастасия попалась полиции и получила урок двух плохих выборов, один из которых правильный, а второй — не совсем. Семейство получило свой Пункт Пропускной на укреплённой стрене.
Пункт заработал вчера. Когда король Таморердора нашего поколения повёл на концерт музыки симфонической королеву Ферганардора поколения нового, и они там — под тот самый Вальс №2 дяденьки Шостаковича — заключили никем не проговоренный, но нерушимый при том уговор.
Уговор простой очевидно. Наверное, потому, что сложный тут ни к чему. Эм просто побудет королём тут и там до тех пор, пока у них свой король не родится. Потому, что он может. И потому, что — как вчера сказал Фэ: «Он ничего не испортит.»
Эм ничего не испортит.
Такая простая причина для того, чтоб они позволили ему войти на свою половину и дали ему отпереть им, новеньким и незнакомым, двери туда, где новые могут делать себе всё новых и новых новых. Остальные могли бы напортить. А Эм нет. Почему-то. Остальных туда, за Отделившую Стену, не пустят. Даже при огромной нужде. Будут ждать рождения своих королей, будут терпеть и откладывать.
Но его пустили. Уже. И, кажется мне, что не только потому, что он паинька и не будет портить паркет бальной залы кострами и выкручивать лампочки. Я не знаю — почему мне так кажется. Мне кажется просто и всё.
Мне ещё вчера вдруг так стало казаться.
Мы с Эм в теле Эм стояли вчера поздно вечером на мосту над рекой. Уже после того, как он передал дочь свою маме своей и пошел домой пешком. Он курил. Я отслеживала накручивающуюся в моём паху боль. И тут он сказал: «А теперь давай скажи мне, что всё у нас с тобою получилось случайно.» «Что случайно?» - Спросила я. «Всё.» - Ответил он. - «Скажи мне, что всё случайно. У нас с тобой. Вот от момента, когда ты по совету брата мною заинтересовалась и полезла в меня посмотреть. Или от момента, когда я решил найти узел. Или с вот той вот работы...» «Да ладно.» «Что да ладно. Сана, ты видишь эту цепочку событий? Они случайны, по-твоему?» «Да, Эм, конечно я вижу. Нет, конечно они не случайны. Даже мелочи. Даже, Эм, пластмассовый единорог в саду фей и тот, матьего, не случаен.» «Так отож.» «Так отож.»
P.S. И, да, если что, то сообщаю М.Б., что поздно вечером вчера мы заметили - трава в Единорожьем Волшебном Саду проросла теперь не только у дочери Эм, но и у Антонины також. Через четыре дня после того, как Тоня её посеяла в украинскую землю, бо землю, к ней прилагавшуюся, бдительная изъяла таможня.
Многие недопоняли — что Эм сделал вчера на концерте и почему он вот так вот всё сделал. Поэтому объясняю. Не на пальцах, конечно, но почти что на них... Значит, смотрите сюда все. И ты, М.Б., тоже смотри.
Когда-то очень давно. То есть, в тысяча девятьсот девяносто восьмом году. То есть, практически на рассвете истории, когда трава была ещё изумрудной, но вода уже тёмной, обнаружилось вдруг, что Первая В Поколении уже находится в утробе своей маман и собирается родиться чётко в назначенный срок.
Перед Семейством Недосвятым встала задача чёткая — отделить их от нас. Да, М.Б., такая задача была. И именно перед нами стояла задача их от себя отделить. Помнишь, Эм когда-то сравнил нас и наших детей нового поколения с Германиями двумя, между которыми — Mauer? Помнишь, конечно, да. Просто не осознаёшь, что стены сами не строятся. Ни простые в квартире, ни несущие крепкие, ни Берлинские, никакие. Даже Стену незримую между двумя поколениями нашего с тобою Семейства кто-то должен был строить.
Кто-то должен был строить. И кто-то пожертвовать должен был куском своей территории, чтоб на ней можно было бы воздвигнуть столь массивное и столь значимое, но не вечное сооружение.
Так вот. В тысяча девятьсот девяносто восьмом году, когда до рождения Анастасии оставалось всего ничего и было ясно уже, что она и в самом деле родится, собрались на небольшой междусобойчик, оформленный как ээ-эээ-э творческий ээ-э-э проект, два короля. Эндреор Симвартэндора и Алвамиддора король.
Пожилой уже и поживший эндреор Симвартэндорийский, то бишь король Сепарации, говорил — тогда ещё относительно молодому эндреору Алвамиддора, королю Детей, сиречь: «Тут танцуй. Тут не танцуй. Так танцуй и вот так. Под мной выбранную музыку. По схеме моей, по сценарию моему. Вот здесь. И вот тут. Опять танцуй. Не танцуй. Молодец, хорошо. А теперь то же самое танцуй снова. С начала. И ещё раз, пожалуйста.» И Алвамиддорийский эндреор танцевал. Под Вальс №2 того самого Шостаковича из той самой Сюиты.
Каждый новый круг танца, каждое его повторение делали ту самую стену ещё чуть чуть длиннее и выше. Теперь я вижу и понимаю — как они это делали, но вряд ли смогу доходчиво объяснить.
Они не рвали пуповин. Не разрушали связи будущих детей и родителей. Не заливали цементом и горячей смолой труб, по которым будут протянуты кровные связи и привязанности душевные.
Они сделали нечто странное. Они просто поменяли законы для той части семьи, которой вскоре предстояло родиться и за стеной поселиться.
Эм прав был. Это очень сильно похоже на две разные страны. На два разные государства. С разными Конституциями. С разным социальным устройством. С разным уровнем прогресса и технического и ментального, может быть.
Это Стена Разделяющая, возведённая на месте бывшего Симвартэндора. Царства не стало. На его месте — Стена. Она не простоит очень долго. Когда на земле умрёт последний человек, родившийся до двадцать четвёртого января тысяча девятьсот девяносто девятого года — Стена сама собой упадёт и снова появится царство Сепарации, Отделения и Разделения. А пока его нет. Много лет уже нет.
Бывшего короля этого бывшего царства тоже уже нет в живых. Я бы не сказала, что он собою пожертвовал. Скорее он завершил более грандиозный проект, чем любой из грандиозных проектов своих, и ушел на покой. Он умер оттого, что во сне у него сердце остановилось. И сделал он это седьмого числа марта месяца девяносто девятого года. Ровно спустя шесть недель после того, как родилась Первая. Та, Что С Ключом Будет жить.
Забавно, что за неделю до смерти он успел завершить тот проект, который поводом послужил погонять Алвамиддорийца по танцевальному залу до сто сорок пятого пота. Доделал и дал нам увидеть. И мы все видели своими глазами как вырастала стена. Тогда, когда она несколько месяцев уже стояла на своём месте Стеной.
Все видели. Даже ты, М.Б. дорогой, видел это наверное, хоть зрелище, по ходу мне кажется, не совсем в твоём вкусе. Все смотрели. Все видели. Все знали — зачем там стена. Все говорили друг другу: «Этой стеною дети отделены от нас. У них там свои законы. У них там свои короли.»
Но только Эм сказал: «Да? Свои короли? Даже такой же как я, который ещё не родился?»
Он это сказал и тут все остальные как бы внезапно прозрели. Потому, что, как оказалось, все умеют в календарь и почти все - в арифметику. Все взяли календари, калькуляторы свои подоставали. Потыкали туда сюда. Вычли. Сложили. Умножили. И поняли — Опп-па! Внезапно! - что дети уже не дети.
Все увидели, что старшим из Новых уже начинает исполняться - Внезапно, да! - по девятнадцать. Что они уже взрослые лбы. Напиваются иногда. Тусят до утра. И — Тадд-дд-дам! - сексом интересуются.
И не просто интересуются. А некоторые уже вот вот и почти и совсем уже. Дети созрели. Некоторые. Но своего короля Таморердора у них ещё нет. И долго не будет ещё. Поэтому — переговоры. Поэтому — уговор.
Несколько дней назад — каждый сам по себе — Эм в Европах, Анастасия — в Америках — сели выпили по бокалу. Эм дзынькнул стеклом своего об вино в стекле Тима. Анастасия попалась полиции и получила урок двух плохих выборов, один из которых правильный, а второй — не совсем. Семейство получило свой Пункт Пропускной на укреплённой стрене.
Пункт заработал вчера. Когда король Таморердора нашего поколения повёл на концерт музыки симфонической королеву Ферганардора поколения нового, и они там — под тот самый Вальс №2 дяденьки Шостаковича — заключили никем не проговоренный, но нерушимый при том уговор.
Уговор простой очевидно. Наверное, потому, что сложный тут ни к чему. Эм просто побудет королём тут и там до тех пор, пока у них свой король не родится. Потому, что он может. И потому, что — как вчера сказал Фэ: «Он ничего не испортит.»
Эм ничего не испортит.
Такая простая причина для того, чтоб они позволили ему войти на свою половину и дали ему отпереть им, новеньким и незнакомым, двери туда, где новые могут делать себе всё новых и новых новых. Остальные могли бы напортить. А Эм нет. Почему-то. Остальных туда, за Отделившую Стену, не пустят. Даже при огромной нужде. Будут ждать рождения своих королей, будут терпеть и откладывать.
Но его пустили. Уже. И, кажется мне, что не только потому, что он паинька и не будет портить паркет бальной залы кострами и выкручивать лампочки. Я не знаю — почему мне так кажется. Мне кажется просто и всё.
Мне ещё вчера вдруг так стало казаться.
Мы с Эм в теле Эм стояли вчера поздно вечером на мосту над рекой. Уже после того, как он передал дочь свою маме своей и пошел домой пешком. Он курил. Я отслеживала накручивающуюся в моём паху боль. И тут он сказал: «А теперь давай скажи мне, что всё у нас с тобою получилось случайно.» «Что случайно?» - Спросила я. «Всё.» - Ответил он. - «Скажи мне, что всё случайно. У нас с тобой. Вот от момента, когда ты по совету брата мною заинтересовалась и полезла в меня посмотреть. Или от момента, когда я решил найти узел. Или с вот той вот работы...» «Да ладно.» «Что да ладно. Сана, ты видишь эту цепочку событий? Они случайны, по-твоему?» «Да, Эм, конечно я вижу. Нет, конечно они не случайны. Даже мелочи. Даже, Эм, пластмассовый единорог в саду фей и тот, матьего, не случаен.» «Так отож.» «Так отож.»
P.S. И, да, если что, то сообщаю М.Б., что поздно вечером вчера мы заметили - трава в Единорожьем Волшебном Саду проросла теперь не только у дочери Эм, но и у Антонины також. Через четыре дня после того, как Тоня её посеяла в украинскую землю, бо землю, к ней прилагавшуюся, бдительная изъяла таможня.
