Ну и — ни дня без «Roma-amoЯ»...
Jan. 20th, 2012 03:49 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
anna_amargoДля меня этот кусок — отнюдь не проходящий. Он — показатель того, что три части, действительно, начинают скручиваться в одну историю. Как три нитки — алая, чёрная, белая — в тугую косичку... И это есть хорошо. Это значит, что у меня — получается!..
И это не может не радовать. Даже на этом этапе, когда я ещё даже не знаю — чем всё закончится... Когда — к прущему тексту — у меня одни лишь вопросы: «С кем останется Анна? Останется ли она вообще хоть с кем-нибудь? И будет ли, в конце-то концов, в конце хоть какой-то конец?»
Анна – на автоответчик Алессандро:
Привет, любовь моя, каравелла груженная золотом… Давно я тебе не звонила. Поэтому потерпи. Вдохни и сразу же выдохни. Спокойствие сохраняй. А я буду рассказывать, что вчера утром, в час, когда апрель сиренево-синий, прошел первую свою половину и вступил в пору пьяную, я к морю ходила. Море ещё не спало, хотя засыпать собиралось. Море позволило мне не только подойти к его краю, но даже войти. В границы и в пену. Я по колено вошла. И стояла в воде до тех пор, пока чувствовать не перестала и воду, и своё тело. Море ушло в крепкий сон, пока я была в нём и меня оно почти укачало. Знаешь, если бы не окликнул вдруг с берега голос знакомый, я, покачиванием усыплённая и шёпотом грустным, упала бы и утонула – в полуметре от берега… Так, как когда-то должна была…
Анна – на автоответчик Алессандро:
Привет. Само собой, я тебе не о море о нашем хотела рассказывать. Море как море – ты сам родился под боком у вод и сам законы их знаешь. Когда Лидо-ди-Остия превратиться грозит в ад курортный, громыхающий rave-вечеринками и пропитывающийся постепенно запахом детской мочи, жертвоприношением отправленной в волны морские, уходит Вода и остаётся вода лишь, солёная, голубая, солнцем прогретая. Рано или поздно апрель наступает и кто-то, по песку разбежавшись, открывает мёртвый сезон… Так что – ничего удивительного – вчера море ушло и до первых холодов я осталась один на один с Воздухом, с Землёй и с Огнём. Я привыкла… Я не об этом… Я о том, кто позвал меня с берега и не дал захлебнуться в последней – до октября середины – жидкости живой побережья Тирренского…
Анна – на автоответчик Алессандро:
Привет… Да, ты догадался. Я – о Марко. Он был не один, он был с девушкой. И мне показалось, что он был напуган немножко дорогами, из врат золотых между ногами её ему открывающимися. Он бросил машину свою на стоянке в Kursaal-е и привёл её на холодный песок – любить, чтобы вдавливать во влажность прохладную отдающую землю. Он крикнул мне с берега: «Анна, эй, просыпайся, утопишься ведь!» И я – даже не оборачиваясь и не понимая ещё, что кричит именно он и именно мне – поняла, что он хотел крикнуть: «Анна, спаси меня, я в ней сейчас утону!» Ой, Алекс, кажется твой сменщик на посту «наводящего» в паре Суламитовских рыцарей, тоже пост свой просрёт. Ведь она такая, эта Любовь Разделённая, ни с кем не будет возлюбленного делить своего – будь то суровый Милан, будь то Суламифь с виноградников… Как тебе кажется?..
И это не может не радовать. Даже на этом этапе, когда я ещё даже не знаю — чем всё закончится... Когда — к прущему тексту — у меня одни лишь вопросы: «С кем останется Анна? Останется ли она вообще хоть с кем-нибудь? И будет ли, в конце-то концов, в конце хоть какой-то конец?»
Анна – на автоответчик Алессандро:
Привет, любовь моя, каравелла груженная золотом… Давно я тебе не звонила. Поэтому потерпи. Вдохни и сразу же выдохни. Спокойствие сохраняй. А я буду рассказывать, что вчера утром, в час, когда апрель сиренево-синий, прошел первую свою половину и вступил в пору пьяную, я к морю ходила. Море ещё не спало, хотя засыпать собиралось. Море позволило мне не только подойти к его краю, но даже войти. В границы и в пену. Я по колено вошла. И стояла в воде до тех пор, пока чувствовать не перестала и воду, и своё тело. Море ушло в крепкий сон, пока я была в нём и меня оно почти укачало. Знаешь, если бы не окликнул вдруг с берега голос знакомый, я, покачиванием усыплённая и шёпотом грустным, упала бы и утонула – в полуметре от берега… Так, как когда-то должна была…
Анна – на автоответчик Алессандро:
Привет. Само собой, я тебе не о море о нашем хотела рассказывать. Море как море – ты сам родился под боком у вод и сам законы их знаешь. Когда Лидо-ди-Остия превратиться грозит в ад курортный, громыхающий rave-вечеринками и пропитывающийся постепенно запахом детской мочи, жертвоприношением отправленной в волны морские, уходит Вода и остаётся вода лишь, солёная, голубая, солнцем прогретая. Рано или поздно апрель наступает и кто-то, по песку разбежавшись, открывает мёртвый сезон… Так что – ничего удивительного – вчера море ушло и до первых холодов я осталась один на один с Воздухом, с Землёй и с Огнём. Я привыкла… Я не об этом… Я о том, кто позвал меня с берега и не дал захлебнуться в последней – до октября середины – жидкости живой побережья Тирренского…
Анна – на автоответчик Алессандро:
Привет… Да, ты догадался. Я – о Марко. Он был не один, он был с девушкой. И мне показалось, что он был напуган немножко дорогами, из врат золотых между ногами её ему открывающимися. Он бросил машину свою на стоянке в Kursaal-е и привёл её на холодный песок – любить, чтобы вдавливать во влажность прохладную отдающую землю. Он крикнул мне с берега: «Анна, эй, просыпайся, утопишься ведь!» И я – даже не оборачиваясь и не понимая ещё, что кричит именно он и именно мне – поняла, что он хотел крикнуть: «Анна, спаси меня, я в ней сейчас утону!» Ой, Алекс, кажется твой сменщик на посту «наводящего» в паре Суламитовских рыцарей, тоже пост свой просрёт. Ведь она такая, эта Любовь Разделённая, ни с кем не будет возлюбленного делить своего – будь то суровый Милан, будь то Суламифь с виноградников… Как тебе кажется?..
