![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
anna_amargoВчера пост Лены навёл меня на фотографа Эрвина Олафа... Посмотрела и поняла – некоторые картинки – это же иллюстации к «Городку». Огромной штуке, которую мы когда-то писали с мужем моим и с Таней… Как-то, я уже размещала в этом ЖЖ пару рассказов – свой и Олеся… Сегодня хочу вытащить на свет божий ещё несколько штук… И чтоб с картинками…
апокалипсис сегодня
пятница 22.08.1969
7:45 вечера
дом Хилтонов
С тех пор, как дочери выросли и разлетелись, словно весенние птички, из родительского гнезда, жизнь четы Хилтонов изменилась. На первый взгляд перемены эти были очень незначительными, но на самом деле ситуация под крышей дома №25 по Прим-стрит с каждым днём была всё ближе к катастрофической...
Первым признаком апокалипсиса был переезд миссис Хилтон из общей с мужем спальни в гостевую комнату на следующий день после того, как вышла замуж и отправилась в двухнедельное путешествие по Греции Кларисса, их младшая девочка... Своё добровольное изгнание из дубово-пухового ложа, верой и правдой служившего Хилтонам двадцать семь лет, Энни мотивировала храпом супруга, но мистер Хилтон подозревал, что дело не только в децибелах, мешавших жене спать...
Затем события (каждое последующее знамение - ещё более пугающее, чем предыдущее) стали развиваться с бешенной скоростью: Энни перестала спускаться утром к столу и завтракала в своей постели; её (всегда слишком строгий, как на вкус мистера Хилтона) гардероб постепенно стал скучным до ужаса - лилово-серая, грязно-голубая и песочного цвета одежда размножалась в шкафах и поедала постепенно всё, что не было на неё похоже; потом миссис Хилтон завела отвратительную китайскую собачонку, слюнявую и тявкающую непрестанно... Сердце Эндрю Хилтона сжалось в предчувствии настоящей беды, и она не заставила себя ждать...
-Мне надоели эти сборища, - устало проговорила Энни после того, как дамы разошлись после сегодняшнего, не слишком весёлого заседания. - Надоело улыбаться и делать вид, что они мне интересны... Мне это абсолютно не нужно... Пора что-то делать с нашей глупой традицией... После Дня Труда я собираюсь объявить им об этом... Пусть кто-то другой занимается всей этой ерундой...
Мистер Хилтон выслушал упадническую речь жены, не моргнув глазом... Он продолжал тянуть из большого красного бокала красное вино; он запивал им красное мясо, полагавшееся ему на ужин по пятницам... Он что-то отвечал Энни и даже пытался переубедить её (на самом деле ему следовало радоваться - эти посиделки с бриджем и сплетнями не нравились ему никогда), он сказал, что она просто устала и что смерть Смитта немного выбила её из колеи, но завтра будет новый день и так далее... За окном в это время сгущалась черничная ночь... Эндрю видел это... И он продолжал есть, пить, говорить и дышать так, словно ничего не произошло, хотя ему было ясно - сегодня конец света наступил...
осмотр и отделение
воскресенье 24.08.1969
9:30 утра
дом Уорвиков
Каждое воскресенье, прежде чем отправиться в церковь с мужем и сыном, МэриЭнн производила "осмотр и отделение"... В том, как она переходила из комнаты в комнату, открывала шкафчики, поднимала диванные подушки и заглядывала под кресла, было что-то ритуальное; как казалось Николасу - языческое, может быть... Он следовал за матерью, производящей "осмотр" с огромным бумажным мешком наготове (в такие мешки в супермаркете складывали продукты, когда он и МэриЭнн совершали другое священнодействие - "закупки по понедельникам")... Пакет послушно принимал всё, что после "осмотра" было приговорено к "отделению"... Пустые бутылки из-под газировки, закатившиеся под кровать мальчика; непарные носки мистера Уорвика, расползавшиеся за неделю по всему дому; бусы, у которых сломалась застёжка:
-Всё равно они мне никогда не нравились...
И кеды, которые Николас пытался спрятать в стенном шкафу...
-Но, мам, их же ещё можно носить...
-Вот, погляди, - и МэриЭнн подносила обувь к глазам сына, - твои пальцы уже почти прорвали их спереди... Детка, я не хочу, чтоб ты изуродовал себе ступни из-за сентиментальной привязанности к сношенным спортивным тапочкам...
И Николас, вздохнув, соглашался.
В конце концов, они перемещались в гостинную... В мешок падали: коробка недоеденного печенья, со среды валявшаяся в кресле; использованный пластырь, прилепленный Николасом на подлокотник:
-Фи, Никки...
-Я больше не буду...
Наконец из внутренностей журнального столика, стоящего между диваном и телевизором, извлекались непрочитанные ещё Гарольдом Уорвиком номера "Уайт-Лейк-Сити-Ньюз", каталоги и обёртки от конфет...
-Какая гадость..
-Я больше не буду, - снова повторил Николас, но мать, не поворачивая головы, произнесла:
-Ты тут не причём, детка... Ступай, вынеси мусор в бак...
А когда сын удалился, побледневшая МэриЭнн, державшая нечто в руках, поднялась наверх и заперлась в ванной... Она села на плетеный табурет и, убедившись, что жалюзи опущены, развернула книгу на коленях...
Книга была библиотечная... Листая её кончиками пальцев, МэриЭнн повторяла:
-Какая гадость!.. Какая гадость!..
Николасу, пришедшему её звать, она ответила:
-Скажи отцу, мне нездоровится...
Ей и вправду было дурно: жар поднимался от живота к горлу, и становилось трудно дышать...
проповедь и мечта
воскресенье 24.08.1969
9:35 утра
дом Шарпов
Преподобный Шарп ходил по своему кабинету: от стола до двери, потом вдоль книжных шкафов к столу и снова к двери... Он читал с листа то, что писал вчера почти до полуночи; губы его шевелились; время от времени он наотмашь рубил воздух ладонью правой руки и при этом удовлетворённо улыбался:
"Ну, уж они у меня послушают, - думал он, - ну уж доведётся им сегодня потерпеть и послушать!.."
Проповедь удалась. Питер Шарп чувствовал это. В ней было всё: гнев и скорбь, цитаты, призывы и обличения... Такую проповедь не каждое воскресенье сочиняешь ("Впрочем, и одного из твоих прихожан не каждый день кто-нибудь съедает!.."), такую проповедь нужно выносить, выпестовать, дать ей вырасти внутри и только потом выпустить в свет...
Преподобный Шарп был так доволен собой, что позволил себе редкую поблажку: остановился у шкафа, снял (чего не делал днём, а только по ночам) с полки сборники трудов англиканских священников и тома с поучительными историями и прикоснулся кончиками пальцев к портрету, приклеенному к задней стенке... Ему показалось, Папа улыбнулся одобряюще и ободряюще...
Преподобный водрузил книги на место и крикнул:
-Дороти, где кофе?..
-Несу, - ответила сестра снизу.
И Питер Шарп в ожидании своей обязательной чашки стал одеваться...
Застёгивая пуговицы, он вернулся мыслями в тот далёкий день, когда его, молодого священника, отправили на конференцию в Нью-Йорк...
Был конец октября. Темнело рано. Все заседания закончились и Питер, чтоб развеять тоску, отправился побродить под дождём... После журнала, в котором говорилось о провозглашении Народной республики в далёком Китае и свадьбе какой-то актрисы, начался фильм "Покайся и прости"... Это была заурядная лента на довольно рискованную тему...
Но после того, как, полтора часа следивший за разворачивающимися на экране перипетиями отношений римского кардинала и падшей женщины, Питер Шарп вышел на авеню, жизнь его переменилась... Он, которого все, даже патроны, считали религиозным фанатиком, стал вдруг мечтать...
Почти двадцать лет с тех самых пор преподобный Шарп грезил о том, как бы ему перейти в католичество... И все эти годы он мстил своим прихожанам за собственные нерешительность и страхи... Он читал им жуткие проповеди; он смотрел на них, выходящих из кафе или магазина модного платья, испепеляющим взглядом; он подкладывал им в молитвенники записки со страшными обвинениями.., а иногда он доходил в своём мщении за неисполнимую мечту даже до того, что рано утром, приготавливая церковь к службе, сморкался на скамьи самых уважаемых горожан...
Преподобный отец последний раз улыбнулся, пригладил волосы и взял в руки текст своей проповеди...
На лестнице он столкнулся с сестрой, несущей ему кофе.
-Поздно, - сказал он ей, - как всегда поздно!.. Нам уже пора выходить!..
надежда всего мира
понедельник 25.08.1969
9:40 утра
дом доктора Ладдоу
Марч Ладдоу отошла от телефона и вздохнула с наслаждением, так, словно только что сделала какую-то тяжёлую и неблагодарную работу и, разогнувшись, увидела, наконец, ясное августовское небо, флагшток, на котором трепещет звёздно-полосатое полотнище и новенький Бьюик на кирпичной дороге, ведущей к их гаражу...
"Всё, - подумала она, - дальше дело пойдёт само собой... Всегда достаточно сделать один звонок и... На Дороти можно положиться... Да!.."
Марч села в кресло и взяла на колени своё вышивание... Слух у неё был отличный - через пространство коридора, приёмной и смотровой до неё доносился приглушённый голос её мужа, доктора Ладдоу:
-Я понимаю вас, миссис Уэльш, - говорил он, - Но посмотрите на это с другой стороны... После всех трагедий, постигших наш городок; после всего горя, свалившегося на общину - новая жизнь, которую Господь подарил вам - это же лучик надежды для всех нас!.. А разве не для этого мы приходим в этот мир?.. Дарить людям надежду!.. Дарить этому тревожному миру будущее в лице наших прекрасных детей!..
Марч улыбнулась: Майкл всегда мог найти нужные слова... Ничем не хуже преподобного Шарпа, брата этой языкатой Дороти...
"Бедная Шарпиха, как же несладко ей было в начальной школе..." - думала, положив ладони на рукоделие, Марч...
Погрузившись в воспоминания, она чуть было не упустила вышедшую, наконец, из их дома Кристин Уэльш...
Бледная и пошатывающаяся та шла мимо машины и флагштока... Марч встала, приблизилась к настежь открытому окну и окликнула миссис Уэльш по имени... Когда Крис оглянулась, Марч Ладдоу помахала ей рукой и подарила ласковейшую из своих улыбок...
"Нет уж, деточка, - думала она при этом, - любишь кататься в лодке - садись на вёсла... Мы и в этот раз не позволим тебе уехать куда-нибудь и сделать аборт... Нет!.. Нет!.. Нет!.."
апокалипсис сегодня
пятница 22.08.1969
7:45 вечера
дом Хилтонов
С тех пор, как дочери выросли и разлетелись, словно весенние птички, из родительского гнезда, жизнь четы Хилтонов изменилась. На первый взгляд перемены эти были очень незначительными, но на самом деле ситуация под крышей дома №25 по Прим-стрит с каждым днём была всё ближе к катастрофической...
Первым признаком апокалипсиса был переезд миссис Хилтон из общей с мужем спальни в гостевую комнату на следующий день после того, как вышла замуж и отправилась в двухнедельное путешествие по Греции Кларисса, их младшая девочка... Своё добровольное изгнание из дубово-пухового ложа, верой и правдой служившего Хилтонам двадцать семь лет, Энни мотивировала храпом супруга, но мистер Хилтон подозревал, что дело не только в децибелах, мешавших жене спать...
Затем события (каждое последующее знамение - ещё более пугающее, чем предыдущее) стали развиваться с бешенной скоростью: Энни перестала спускаться утром к столу и завтракала в своей постели; её (всегда слишком строгий, как на вкус мистера Хилтона) гардероб постепенно стал скучным до ужаса - лилово-серая, грязно-голубая и песочного цвета одежда размножалась в шкафах и поедала постепенно всё, что не было на неё похоже; потом миссис Хилтон завела отвратительную китайскую собачонку, слюнявую и тявкающую непрестанно... Сердце Эндрю Хилтона сжалось в предчувствии настоящей беды, и она не заставила себя ждать...
-Мне надоели эти сборища, - устало проговорила Энни после того, как дамы разошлись после сегодняшнего, не слишком весёлого заседания. - Надоело улыбаться и делать вид, что они мне интересны... Мне это абсолютно не нужно... Пора что-то делать с нашей глупой традицией... После Дня Труда я собираюсь объявить им об этом... Пусть кто-то другой занимается всей этой ерундой...
Мистер Хилтон выслушал упадническую речь жены, не моргнув глазом... Он продолжал тянуть из большого красного бокала красное вино; он запивал им красное мясо, полагавшееся ему на ужин по пятницам... Он что-то отвечал Энни и даже пытался переубедить её (на самом деле ему следовало радоваться - эти посиделки с бриджем и сплетнями не нравились ему никогда), он сказал, что она просто устала и что смерть Смитта немного выбила её из колеи, но завтра будет новый день и так далее... За окном в это время сгущалась черничная ночь... Эндрю видел это... И он продолжал есть, пить, говорить и дышать так, словно ничего не произошло, хотя ему было ясно - сегодня конец света наступил...
осмотр и отделение
воскресенье 24.08.1969
9:30 утра
дом Уорвиков
Каждое воскресенье, прежде чем отправиться в церковь с мужем и сыном, МэриЭнн производила "осмотр и отделение"... В том, как она переходила из комнаты в комнату, открывала шкафчики, поднимала диванные подушки и заглядывала под кресла, было что-то ритуальное; как казалось Николасу - языческое, может быть... Он следовал за матерью, производящей "осмотр" с огромным бумажным мешком наготове (в такие мешки в супермаркете складывали продукты, когда он и МэриЭнн совершали другое священнодействие - "закупки по понедельникам")... Пакет послушно принимал всё, что после "осмотра" было приговорено к "отделению"... Пустые бутылки из-под газировки, закатившиеся под кровать мальчика; непарные носки мистера Уорвика, расползавшиеся за неделю по всему дому; бусы, у которых сломалась застёжка:
-Всё равно они мне никогда не нравились...
И кеды, которые Николас пытался спрятать в стенном шкафу...
-Но, мам, их же ещё можно носить...
-Вот, погляди, - и МэриЭнн подносила обувь к глазам сына, - твои пальцы уже почти прорвали их спереди... Детка, я не хочу, чтоб ты изуродовал себе ступни из-за сентиментальной привязанности к сношенным спортивным тапочкам...
И Николас, вздохнув, соглашался.
В конце концов, они перемещались в гостинную... В мешок падали: коробка недоеденного печенья, со среды валявшаяся в кресле; использованный пластырь, прилепленный Николасом на подлокотник:
-Фи, Никки...
-Я больше не буду...
Наконец из внутренностей журнального столика, стоящего между диваном и телевизором, извлекались непрочитанные ещё Гарольдом Уорвиком номера "Уайт-Лейк-Сити-Ньюз", каталоги и обёртки от конфет...
-Какая гадость..
-Я больше не буду, - снова повторил Николас, но мать, не поворачивая головы, произнесла:
-Ты тут не причём, детка... Ступай, вынеси мусор в бак...
А когда сын удалился, побледневшая МэриЭнн, державшая нечто в руках, поднялась наверх и заперлась в ванной... Она села на плетеный табурет и, убедившись, что жалюзи опущены, развернула книгу на коленях...
Книга была библиотечная... Листая её кончиками пальцев, МэриЭнн повторяла:
-Какая гадость!.. Какая гадость!..
Николасу, пришедшему её звать, она ответила:
-Скажи отцу, мне нездоровится...
Ей и вправду было дурно: жар поднимался от живота к горлу, и становилось трудно дышать...
проповедь и мечта
воскресенье 24.08.1969
9:35 утра
дом Шарпов
Преподобный Шарп ходил по своему кабинету: от стола до двери, потом вдоль книжных шкафов к столу и снова к двери... Он читал с листа то, что писал вчера почти до полуночи; губы его шевелились; время от времени он наотмашь рубил воздух ладонью правой руки и при этом удовлетворённо улыбался:
"Ну, уж они у меня послушают, - думал он, - ну уж доведётся им сегодня потерпеть и послушать!.."
Проповедь удалась. Питер Шарп чувствовал это. В ней было всё: гнев и скорбь, цитаты, призывы и обличения... Такую проповедь не каждое воскресенье сочиняешь ("Впрочем, и одного из твоих прихожан не каждый день кто-нибудь съедает!.."), такую проповедь нужно выносить, выпестовать, дать ей вырасти внутри и только потом выпустить в свет...
Преподобный Шарп был так доволен собой, что позволил себе редкую поблажку: остановился у шкафа, снял (чего не делал днём, а только по ночам) с полки сборники трудов англиканских священников и тома с поучительными историями и прикоснулся кончиками пальцев к портрету, приклеенному к задней стенке... Ему показалось, Папа улыбнулся одобряюще и ободряюще...
Преподобный водрузил книги на место и крикнул:
-Дороти, где кофе?..
-Несу, - ответила сестра снизу.
И Питер Шарп в ожидании своей обязательной чашки стал одеваться...
Застёгивая пуговицы, он вернулся мыслями в тот далёкий день, когда его, молодого священника, отправили на конференцию в Нью-Йорк...
Был конец октября. Темнело рано. Все заседания закончились и Питер, чтоб развеять тоску, отправился побродить под дождём... После журнала, в котором говорилось о провозглашении Народной республики в далёком Китае и свадьбе какой-то актрисы, начался фильм "Покайся и прости"... Это была заурядная лента на довольно рискованную тему...
Но после того, как, полтора часа следивший за разворачивающимися на экране перипетиями отношений римского кардинала и падшей женщины, Питер Шарп вышел на авеню, жизнь его переменилась... Он, которого все, даже патроны, считали религиозным фанатиком, стал вдруг мечтать...
Почти двадцать лет с тех самых пор преподобный Шарп грезил о том, как бы ему перейти в католичество... И все эти годы он мстил своим прихожанам за собственные нерешительность и страхи... Он читал им жуткие проповеди; он смотрел на них, выходящих из кафе или магазина модного платья, испепеляющим взглядом; он подкладывал им в молитвенники записки со страшными обвинениями.., а иногда он доходил в своём мщении за неисполнимую мечту даже до того, что рано утром, приготавливая церковь к службе, сморкался на скамьи самых уважаемых горожан...
Преподобный отец последний раз улыбнулся, пригладил волосы и взял в руки текст своей проповеди...
На лестнице он столкнулся с сестрой, несущей ему кофе.
-Поздно, - сказал он ей, - как всегда поздно!.. Нам уже пора выходить!..
надежда всего мира
понедельник 25.08.1969
9:40 утра
дом доктора Ладдоу
Марч Ладдоу отошла от телефона и вздохнула с наслаждением, так, словно только что сделала какую-то тяжёлую и неблагодарную работу и, разогнувшись, увидела, наконец, ясное августовское небо, флагшток, на котором трепещет звёздно-полосатое полотнище и новенький Бьюик на кирпичной дороге, ведущей к их гаражу...
"Всё, - подумала она, - дальше дело пойдёт само собой... Всегда достаточно сделать один звонок и... На Дороти можно положиться... Да!.."
Марч села в кресло и взяла на колени своё вышивание... Слух у неё был отличный - через пространство коридора, приёмной и смотровой до неё доносился приглушённый голос её мужа, доктора Ладдоу:
-Я понимаю вас, миссис Уэльш, - говорил он, - Но посмотрите на это с другой стороны... После всех трагедий, постигших наш городок; после всего горя, свалившегося на общину - новая жизнь, которую Господь подарил вам - это же лучик надежды для всех нас!.. А разве не для этого мы приходим в этот мир?.. Дарить людям надежду!.. Дарить этому тревожному миру будущее в лице наших прекрасных детей!..
Марч улыбнулась: Майкл всегда мог найти нужные слова... Ничем не хуже преподобного Шарпа, брата этой языкатой Дороти...
"Дородная Дороти,
выйди, выйди за дверь!
Хэллоуин наступил -
твой праздник, поверь!.."Миссис Ладдоу вспомнила песенку из своего детства и снова улыбнулась."Бедная Шарпиха, как же несладко ей было в начальной школе..." - думала, положив ладони на рукоделие, Марч...
Погрузившись в воспоминания, она чуть было не упустила вышедшую, наконец, из их дома Кристин Уэльш...
Бледная и пошатывающаяся та шла мимо машины и флагштока... Марч встала, приблизилась к настежь открытому окну и окликнула миссис Уэльш по имени... Когда Крис оглянулась, Марч Ладдоу помахала ей рукой и подарила ласковейшую из своих улыбок...
"Нет уж, деточка, - думала она при этом, - любишь кататься в лодке - садись на вёсла... Мы и в этот раз не позволим тебе уехать куда-нибудь и сделать аборт... Нет!.. Нет!.. Нет!.."
