La Croce Celtica - 6. Очередная попытка.

поговорить о том, в чём я не разбираюсь. То есть, рассказ очередной из приложения к «Roma-amoЯ». Идея была проста — написать на расклад придуманный циклик рассказов. По рассказу — на карту.

У меня уже есть: 1. XII - L'Appeso и 2. VII - Il Carro, и 3. Regina di Coppe, и 4. 5 di Spade - Sconfitta, и 5. XXII - Il Matto... А теперь у меня есть и «Смерть»... Которую я очень долго вымучать из себя не могла и которая написалась легко — как только нашлась фотография случайная с Daniele Favilli (опять же, спасибо сериалу «Torchwood» и сезону «Miracle Day», чтобы я без них бы и делала!)... В общем, спасибо всем вдохновителям и мне — тоже спасибо. За то, что какая-то мысль относительно жизни, занятой Олесем у Ческо, стала вдруг оформляться — благодаря последним абзацам дурацкого этого текста...

>

6.
XIII - La Morte

Я, конечно, промолчу, как положено. Ни слова не скажу, не заикнусь даже мужу. Но я-то всё вижу и всё понимаю. Я на Орсолу гляжу в упор по утрам, пока она на стол накрывает, смотрю как будто бы на молочный кувшин, и вижу в молоке её примесь вина. Мужика я в Орсоле вижу. Натурального мужика, залитого золотом расплавленным и огнём в женское тело, залитого через рот, через ноздри, под веки, под ногти… Заполонившего собой её плоть. И меня не обманут ни волосы длинные, ни косульи глаза, ни упругие сиськи над корсетом шнурованным. Я его вижу, и я даже догадываюсь, как этого мужика могут звать. ( . . . )

Сейчас я напишу.

И меня, я надеюсь попустит. Отпустит меня мой страх, пришедший от осознания, что у Антонины уже, может быть, начинается тот самый период, который я лично пережила лет в одиннадцать. Период, когда Корвэ будущий начинает щупать границу между собой и другими. И вдруг понимает — что чем старше его тело становится — тем тоньше полоса отчуждения...

Сегодня утром ребёнок сказал папе своему: «Я не хочу вырастать и становиться взрослой. Я попросила у бога, чтобы он меня навсегда оставил такой маленькой, как сейчас!»

Папа немножко сдрейфил и спросил, можно ли о просьбе об этой мне рассказать. Чадо сказало: «Не надо!» (Правильно просекая мою неадекватность всеобщую и здраво предполагая реакцию мою адекватную!) Папа, ясное дело, всё равно проговорился и вот я сижу и страдаю...

То есть, я вроде бы как понимаю — все дети через это проходят. Все не желают расти, все вырастать боятся. Но при этом — я это я, а она это она...

И с этим ничего не поделать. Разве что рассказать Антонине, что если она не вырастет, то добрый Франческо не сможет, хоть недавно ей обещал, покатать её на шаре воздушном... Малявок, мол, в полёт не берут...