Не про кино, наверное.
Feb. 26th, 2018 09:52 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
anna_amargoДо Нового года осталось всего ничего. То есть, почти ничего уже совсем не осталось до наступления Нового года. А мои недоделанные дела всё догоняют меня, догоняют, но не могут догнать.
Я полдня честно разбирала расклады и старалась складно описывать то, что я вижу в Карре. А потом я собиралась писать про волшебную фасоль, которую можно садить сейчас. Про тесто на пиве. Про колдовство с волосами.
Но вместо этого я — глазами Эм, сидящего в кинозале на сеансе, начавшемся в пять двадцать пять — по второму разу смотрю фильм про Чёрную Пантеру. Зачем-то.
Наверное смотрю потому, что по правую руку Эм — его дочь в кресле и с попкорном в руках, и мне хочется побыть рядом с ней и понаблюдать, как она реагирует на ту красную нить кинофильма, которая прошила меня. А, может быть, я туплю в Эм и с ним в кинотеатре, именно потому, что мне хочется быть в Эм и тупить в кинотеатре.
В какой-то момент я отключаю внимание, направленное на экран, перестаю следовать пониманьем сюжету, который уже мне знаком и поэтому не интересен, и сосредотачиваюсь на Эм исключительно.
И меня накрывает. Накрывает огромным, невероятно огромным, просто таки оглушающим моё воображение своими размерами, счастьем.
Такие припадки нежности и любви со мной случаются иногда. Когда я рядом с мужем или рядом с детьми, или с Оливером или с Франческо говорю по телефону — бывает меня захлёстывает волною горячего золота, осознанием счастья от того, что я обладаю этими людьми и возможностью быть рядом с ними сейчас.
Но впервые такое случается, когда я в Эм. Внутри Эм.
«Oho!» - Говорит он, кажется вслух даже. - «Was ist passiert? Was ist los?» «Ничего.» - Отвечаю я ему в голову. - «Ничего особенного. Просто осознаю, как я сильно тебя люблю и как я рада, что ты есть у меня.» «Wow, fine!»
«Вау. Отлично.»
И всё.
Волна моя холодеет. Медленно начинает откатываться. Мне вдруг становится страшно за себя. Я пугаюсь своих собственных слов. Я какое-то время жду, что Эм скажет что-то ещё, но он продолжает молчать и меня накрывает опять. Теперь уже чем-то вроде отчаяния. Я пытаюсь сообразить — что я сказала не так, что я сказала не вовремя. Я уже формирую в точке выброса информации что-то вроде: «Ладно, забудь. Проехали.»
И тут Эм выдыхает. И я понимаю, что какое-то время после признания моего он не вдыхал, не выдыхал, не дышал.
Я теперь спрашиваю: «Эм, что? Что с тобой?» Он выдавливает из себя что-то вроде: «Ich kann nicht atmen. Jetzt. Hier drin.» А спустя пару минут укоризненно добавляет: «В следующий раз говори такое, пожалуйста, не в кинотеатре. Пожалуйста. Я не хочу выглядеть ебанутым, рыдая от счастья на весь этот чёртов зал чёртового cinemaxx-а. Позволь мне, иисусахристабогаради, сохранить остатки достоинства.»
Улыбаюсь с облегчением даже. Отвечаю: «Окей, дорогой. Больше не буду. Больше вообще ничего подобного тебе, скоту, не скажу.»
Эм начинает нормально дышать. Поворачивает голову, чтоб посмотреть на дочь, и убедиться, что вся она — в кинофильме и ей там так интересно, что до отца дела нет.
Затем оседает вниз в кресле, пытаясь расслабить ноги. И, наконец, говорит: «А да. Можешь не говорить. Тем более, теперь моя очередь. И, поверь мне, я сделаю тоже самое. Я точно так же, поверь мне, выберу для этого самый удачный момент.» «Тоже во время погони?» - Интересуюсь я осторожно. «Непременно во время погони. Обязательно во время погони.» - Отвечает мне Эм.
Я полдня честно разбирала расклады и старалась складно описывать то, что я вижу в Карре. А потом я собиралась писать про волшебную фасоль, которую можно садить сейчас. Про тесто на пиве. Про колдовство с волосами.
Но вместо этого я — глазами Эм, сидящего в кинозале на сеансе, начавшемся в пять двадцать пять — по второму разу смотрю фильм про Чёрную Пантеру. Зачем-то.
Наверное смотрю потому, что по правую руку Эм — его дочь в кресле и с попкорном в руках, и мне хочется побыть рядом с ней и понаблюдать, как она реагирует на ту красную нить кинофильма, которая прошила меня. А, может быть, я туплю в Эм и с ним в кинотеатре, именно потому, что мне хочется быть в Эм и тупить в кинотеатре.
В какой-то момент я отключаю внимание, направленное на экран, перестаю следовать пониманьем сюжету, который уже мне знаком и поэтому не интересен, и сосредотачиваюсь на Эм исключительно.
И меня накрывает. Накрывает огромным, невероятно огромным, просто таки оглушающим моё воображение своими размерами, счастьем.
Такие припадки нежности и любви со мной случаются иногда. Когда я рядом с мужем или рядом с детьми, или с Оливером или с Франческо говорю по телефону — бывает меня захлёстывает волною горячего золота, осознанием счастья от того, что я обладаю этими людьми и возможностью быть рядом с ними сейчас.
Но впервые такое случается, когда я в Эм. Внутри Эм.
«Oho!» - Говорит он, кажется вслух даже. - «Was ist passiert? Was ist los?» «Ничего.» - Отвечаю я ему в голову. - «Ничего особенного. Просто осознаю, как я сильно тебя люблю и как я рада, что ты есть у меня.» «Wow, fine!»
«Вау. Отлично.»
И всё.
Волна моя холодеет. Медленно начинает откатываться. Мне вдруг становится страшно за себя. Я пугаюсь своих собственных слов. Я какое-то время жду, что Эм скажет что-то ещё, но он продолжает молчать и меня накрывает опять. Теперь уже чем-то вроде отчаяния. Я пытаюсь сообразить — что я сказала не так, что я сказала не вовремя. Я уже формирую в точке выброса информации что-то вроде: «Ладно, забудь. Проехали.»
И тут Эм выдыхает. И я понимаю, что какое-то время после признания моего он не вдыхал, не выдыхал, не дышал.
Я теперь спрашиваю: «Эм, что? Что с тобой?» Он выдавливает из себя что-то вроде: «Ich kann nicht atmen. Jetzt. Hier drin.» А спустя пару минут укоризненно добавляет: «В следующий раз говори такое, пожалуйста, не в кинотеатре. Пожалуйста. Я не хочу выглядеть ебанутым, рыдая от счастья на весь этот чёртов зал чёртового cinemaxx-а. Позволь мне, иисусахристабогаради, сохранить остатки достоинства.»
Улыбаюсь с облегчением даже. Отвечаю: «Окей, дорогой. Больше не буду. Больше вообще ничего подобного тебе, скоту, не скажу.»
Эм начинает нормально дышать. Поворачивает голову, чтоб посмотреть на дочь, и убедиться, что вся она — в кинофильме и ей там так интересно, что до отца дела нет.
Затем оседает вниз в кресле, пытаясь расслабить ноги. И, наконец, говорит: «А да. Можешь не говорить. Тем более, теперь моя очередь. И, поверь мне, я сделаю тоже самое. Я точно так же, поверь мне, выберу для этого самый удачный момент.» «Тоже во время погони?» - Интересуюсь я осторожно. «Непременно во время погони. Обязательно во время погони.» - Отвечает мне Эм.
