Жил-был Дэн.
Sep. 10th, 2012 03:31 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
anna_amargoОчень хороший мальчик. Добрый сын доброй мамы, которая никак не могла отвадить от него злых, нехороших друзей. А самым злым и привязчивым из всех друзей Дэна был мальчик Сэм.
Дэн и Сэм в школе учились, в которой была программа адаптации таких детей, которых принято называть «одарёнными альтернативно» и по уважительной этой причине их одноклассником был ребёнок, имя которого, к сожалению, кануло в небытие чьей-то памяти, поэтому я его назову, ну, скажем, Биллом.
И Билл этот самый был, действительно, одарён. Он сочинял истории и умел хорошо их рассказывать. Правда, истории эти иногда были очень уж странными и к тому же сам Билл не умел их, выдуманные, отличать от того, что не выдумано, а существует взаправду... Да, я сама знакома с девушкой по имени Настя, которая может вообразить что мой муж спит с нашей подругой и об этом рассказывать всем, кто захочет услышать. Да, это болезнь. Но иногда раздражает. И поэтому я понимаю, каково было Дэну и Сэму, когда Билл о них сочинил историю дикую и поведал её всей школе...
Дэн и Сэм разозлились и решили дурачка проучить. Им было лет по двенадцать — самый жестокий возраст. Поэтому они — подражая мстителям из кино голливудского — выбрали худший из способов. Они Билла побили. А потом слегка подожгли.
Нет, Билли не умер. Но возмездие в виде суда для несовершеннолетних нависло над мальчиками нехорошими. Правда, ударило оно только по Сэму. Ведь он уже числился в хулиганах, был на заметке в полиции. Поменял восемь школ и во всех заимел ужасающие характеристики. Да к тому же та полироль, которой Билла облили перед тем как беднягу поджечь, принесена была именно Сэмом из папиного гаража. И — хотя Сэм доказывал, что на куртку идиота плеснул её Дэн — ему не поверили. Да и спичку зажёг-таки Сэм. И Сэму пришлось отвечать.
Сэма отправили в колонию для преступников малолетних. А Дэну лишь погрозили пальцем с судейского места. Сказали: «Не делай так больше! И впредь не дружи с плохими парнями!» Правда, ещё говорили, что у Дэновой мамы был адвокат отличный, а Сэму не так повезло.
Но и Дэн, как в конце концов оказалось, был не такой уж везучий. Мама его — испугавшись такого крутого начала жизни у сына-подростка — подальше его увезла. От нехорошей компании, проклятой школы. Из города увезла, в котором Дэнни прожил почти всю свою жизнь. И даже из страны увезла. На свою полузабытую родину.
И Дэн на новеньком месте начал новую жизнь. Нашел хороших приятелей. Нашел приятное дело. Закончил школу и институт закончил и однажды, выпив немножко вина, вышел на невысокий балкон. Покурить и осмотреть перспективы будущего своего.
И так увлёкся просмотром, наверное, что упал с высоты и сломал себе шею. В этом месте мальчика Дэна можно было бы пожалеть. А можно было бы сказать, что его всё-таки навернуло по голове плохой кармой. Во всяком случае на этом месте можно было бы эту историю взять и закруглить, ведь о Дэне всё уже сказано.
Но у истории Дэна есть изнанка испачканная. И по этой изнанке размазан кровавым пятном Сэм-неудачник. Сэм, осуждённый за покушение на убийство, много лет провёл взаперти. И это сломало его. Может быть, клетка сломала, а, может, сломали сокамерники, проведавшие, что Сэм был обвинён в избиении человека, назвавшего его голубым.
В общем, Сэм вышел из колонии сломленным. Дома прижиться не смог и переселился на улицу, скитался по городам, перебрался из Канады на юг. Стал наркотики принимать и продавать свою задницу. Заболел гепатитом и СПИДом. А в конце августа этого года, в день своего рождения, пришел в гости к бабушке — единственному человеку, который ещё не пытался от него отвернуться — и, поужинав, деньги украл у неё. На которые и купил убивший его героин.
На этом, вполне вероятно, тоже можно было закончить грустный рассказик этот. Но у того, что имеет лицо и изнанку, обычно есть ещё нить, которой края обработаны — обмётывающая швы для того, чтобы они не сыпались. Чтоб история не расползалась на куски и на клочья. Такой красной нитью этой истории стала бабушка Сэма.
Неделю спустя после того, как тело Сэма кремировали, и прах любимого внука она собственными руками рассеяла над водою холодной озера Мичиган, она позвонила Джеймсу.
Джеймс — это иголка истории. Это её острый конец. И этому острию сказала бабушка Сэма: «Джеймс, может быть, ты меня ещё помнишь? Когда-то очень давно мы вместе играли в театре. И однажды после удачной премьеры мы все так напились, что ты стал рассказывать о том, что видишь в мире несправедливость и о том, что иногда у тебя появляется сила такая, что ты можешь любого человека, ушедшего от наказания, догнать и наказать — где бы он ни был и кем бы он не являлся?» «Помню...» - Ответил Джеймс. А потом тоже спросил — почему подруга старинная вдруг вспомнила об этом, почему она ему позвонила.
И бабушка Сэма рассказала историю внука. И закончила её вопросом, на который лишь Джеймс мог ей ответить. «Справедливо ли это, что Сэм сошёл на ничто, а тот, кто должен был с ним разделить и ответственность и наказание, живёт себе поживает и даже давно забыл о Сэме, наверное, а уж о Билле — так точно?»
«Несправедливо, скорее всего...» - Промычал Джеймс, затылок почёсывая. «Скорее всего, если бы в мире была справедливость, то Дэн этот самый переломился бы надвое, как переломится под сильным ударом вот этот столик, на который я сейчас вот смотрю...»
И на этом — точно конец. История обрела свою логику, все дырочки нашли свой стежок. Столику журнальному, кстати, очень не повезло. Потому, что Джеймс — после звонка старой чикагской актрисы — позвонил Эрм Авергеру — адвокату серебряной крови. И поинтересовался — есть ли для Дэна хоть одно оправдание. Но выслушав все, что были у Авергера в запасе, сказал: «Макс, все твои доводы — в жопу. Я трубку сейчас положу, потом разбегусь хорошенько и, если смогу, то запрыгну ногами на мой классный ореховый стол. И я тебя предупреждаю, что моя Справедливость — если нужным она посчитает наказать этого парня, то — накажет! Так что с дороги что ли уйди...»
Дэн и Сэм в школе учились, в которой была программа адаптации таких детей, которых принято называть «одарёнными альтернативно» и по уважительной этой причине их одноклассником был ребёнок, имя которого, к сожалению, кануло в небытие чьей-то памяти, поэтому я его назову, ну, скажем, Биллом.
И Билл этот самый был, действительно, одарён. Он сочинял истории и умел хорошо их рассказывать. Правда, истории эти иногда были очень уж странными и к тому же сам Билл не умел их, выдуманные, отличать от того, что не выдумано, а существует взаправду... Да, я сама знакома с девушкой по имени Настя, которая может вообразить что мой муж спит с нашей подругой и об этом рассказывать всем, кто захочет услышать. Да, это болезнь. Но иногда раздражает. И поэтому я понимаю, каково было Дэну и Сэму, когда Билл о них сочинил историю дикую и поведал её всей школе...
Дэн и Сэм разозлились и решили дурачка проучить. Им было лет по двенадцать — самый жестокий возраст. Поэтому они — подражая мстителям из кино голливудского — выбрали худший из способов. Они Билла побили. А потом слегка подожгли.
Нет, Билли не умер. Но возмездие в виде суда для несовершеннолетних нависло над мальчиками нехорошими. Правда, ударило оно только по Сэму. Ведь он уже числился в хулиганах, был на заметке в полиции. Поменял восемь школ и во всех заимел ужасающие характеристики. Да к тому же та полироль, которой Билла облили перед тем как беднягу поджечь, принесена была именно Сэмом из папиного гаража. И — хотя Сэм доказывал, что на куртку идиота плеснул её Дэн — ему не поверили. Да и спичку зажёг-таки Сэм. И Сэму пришлось отвечать.
Сэма отправили в колонию для преступников малолетних. А Дэну лишь погрозили пальцем с судейского места. Сказали: «Не делай так больше! И впредь не дружи с плохими парнями!» Правда, ещё говорили, что у Дэновой мамы был адвокат отличный, а Сэму не так повезло.
Но и Дэн, как в конце концов оказалось, был не такой уж везучий. Мама его — испугавшись такого крутого начала жизни у сына-подростка — подальше его увезла. От нехорошей компании, проклятой школы. Из города увезла, в котором Дэнни прожил почти всю свою жизнь. И даже из страны увезла. На свою полузабытую родину.
И Дэн на новеньком месте начал новую жизнь. Нашел хороших приятелей. Нашел приятное дело. Закончил школу и институт закончил и однажды, выпив немножко вина, вышел на невысокий балкон. Покурить и осмотреть перспективы будущего своего.
И так увлёкся просмотром, наверное, что упал с высоты и сломал себе шею. В этом месте мальчика Дэна можно было бы пожалеть. А можно было бы сказать, что его всё-таки навернуло по голове плохой кармой. Во всяком случае на этом месте можно было бы эту историю взять и закруглить, ведь о Дэне всё уже сказано.
Но у истории Дэна есть изнанка испачканная. И по этой изнанке размазан кровавым пятном Сэм-неудачник. Сэм, осуждённый за покушение на убийство, много лет провёл взаперти. И это сломало его. Может быть, клетка сломала, а, может, сломали сокамерники, проведавшие, что Сэм был обвинён в избиении человека, назвавшего его голубым.
В общем, Сэм вышел из колонии сломленным. Дома прижиться не смог и переселился на улицу, скитался по городам, перебрался из Канады на юг. Стал наркотики принимать и продавать свою задницу. Заболел гепатитом и СПИДом. А в конце августа этого года, в день своего рождения, пришел в гости к бабушке — единственному человеку, который ещё не пытался от него отвернуться — и, поужинав, деньги украл у неё. На которые и купил убивший его героин.
На этом, вполне вероятно, тоже можно было закончить грустный рассказик этот. Но у того, что имеет лицо и изнанку, обычно есть ещё нить, которой края обработаны — обмётывающая швы для того, чтобы они не сыпались. Чтоб история не расползалась на куски и на клочья. Такой красной нитью этой истории стала бабушка Сэма.
Неделю спустя после того, как тело Сэма кремировали, и прах любимого внука она собственными руками рассеяла над водою холодной озера Мичиган, она позвонила Джеймсу.
Джеймс — это иголка истории. Это её острый конец. И этому острию сказала бабушка Сэма: «Джеймс, может быть, ты меня ещё помнишь? Когда-то очень давно мы вместе играли в театре. И однажды после удачной премьеры мы все так напились, что ты стал рассказывать о том, что видишь в мире несправедливость и о том, что иногда у тебя появляется сила такая, что ты можешь любого человека, ушедшего от наказания, догнать и наказать — где бы он ни был и кем бы он не являлся?» «Помню...» - Ответил Джеймс. А потом тоже спросил — почему подруга старинная вдруг вспомнила об этом, почему она ему позвонила.
И бабушка Сэма рассказала историю внука. И закончила её вопросом, на который лишь Джеймс мог ей ответить. «Справедливо ли это, что Сэм сошёл на ничто, а тот, кто должен был с ним разделить и ответственность и наказание, живёт себе поживает и даже давно забыл о Сэме, наверное, а уж о Билле — так точно?»
«Несправедливо, скорее всего...» - Промычал Джеймс, затылок почёсывая. «Скорее всего, если бы в мире была справедливость, то Дэн этот самый переломился бы надвое, как переломится под сильным ударом вот этот столик, на который я сейчас вот смотрю...»
И на этом — точно конец. История обрела свою логику, все дырочки нашли свой стежок. Столику журнальному, кстати, очень не повезло. Потому, что Джеймс — после звонка старой чикагской актрисы — позвонил Эрм Авергеру — адвокату серебряной крови. И поинтересовался — есть ли для Дэна хоть одно оправдание. Но выслушав все, что были у Авергера в запасе, сказал: «Макс, все твои доводы — в жопу. Я трубку сейчас положу, потом разбегусь хорошенько и, если смогу, то запрыгну ногами на мой классный ореховый стол. И я тебя предупреждаю, что моя Справедливость — если нужным она посчитает наказать этого парня, то — накажет! Так что с дороги что ли уйди...»
