![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
anna_amargoНу, и сразу же (а, чего, собственно, зря время терять) сон второй... Тот, который написан давно уже, в самом начале эры «Roma-amoЯ»... Он долго лежал на мне камнем — ибо был слишком странен, чтоб просто забыть его и слишком не к месту в любом другом месте, кроме «Большой Римской Штуки»...
Теперь же, когда я стали писать все те сны, которые Массимо Морэморти собирал по работе своей, я поняла — к чему, для чего, и — главное — зачем он был нужен... Я всего лишь слегка переделала старую песню — на лицо первое. И «резолюцию» дописала, из которой понятно становится, что глава сонной конторы сделал попытку жизнь спасти своей подопечной... Вот как-то так...
9.09.2001
Бейонн, Нью-Джерси
Вероника Лэммеристоун.
Лошадь, пришедшая в сон мой, губами велюровыми щекотала мне мочку уха и говорила мне на ухо — Ветер просил передать тебе, что эти новые туфли — деньги на ветер. Выброшенные. Тю-тю. Улетели.
А гранит, в который иглою стеклянною воткнуто место бесполезной твоей работы. Он совершенно уверен, что обновка твоя станет причиной смерти нелепой. Твоей же. — Так говорила мне лошадь. Предвестница вороная всех алых индейских несчастий.
И ещё добавляла — На таких каблучищах ты не сможешь спускаться вниз. Бежать по дымящейся лестнице длинной. Ты умрёшь. Ты глупо погибнешь, заблудившись кровью в осколках-обломках и запутавшись волосами в длинных керосиновых струнах. Завтра тебя не станет. И послезавтра не будет. И никогда не будет уже. И случится всё это — только потому, что ты купила вчера дорогущие красные туфли. На каблуке. В четыре серебряных дюйма.
Ты растворишься в металле. Ты станешь сплавом зеркальным. И постепенно — осень за осенью — тебя вытеснит осень. Вытолкнет тебя в воду. И — спустя десять лет — тебя будет помнить лишь мама. А спустя тридцать — лишь вода в огромном бассейне. Том, что на Либерти стрит. А потом и вода забудет твоё слишком сложное имя. И — уж тем более — туфли...
Лошадь, прискакавшая в гулкое моё снище, убеждала меня до утра, что причиной всему станут мои новые туфли, купленные накануне и ждущие своего первого утра в бархатной синей коробке. А я — пробуждаясь во сне ото сна и снова в сон улетая — думала — ненавижу многоэтажные сновидения. Все эти сны во снах. Проклятые анфилады.
И ещё размышляла об абсурдности. О глупости лошадиной. И о том — как же можно построить огромный бассейн в том месте, где и яблоку негде упасть...
Теперь же, когда я стали писать все те сны, которые Массимо Морэморти собирал по работе своей, я поняла — к чему, для чего, и — главное — зачем он был нужен... Я всего лишь слегка переделала старую песню — на лицо первое. И «резолюцию» дописала, из которой понятно становится, что глава сонной конторы сделал попытку жизнь спасти своей подопечной... Вот как-то так...
9.09.2001
Бейонн, Нью-Джерси
Вероника Лэммеристоун.
Лошадь, пришедшая в сон мой, губами велюровыми щекотала мне мочку уха и говорила мне на ухо — Ветер просил передать тебе, что эти новые туфли — деньги на ветер. Выброшенные. Тю-тю. Улетели.
А гранит, в который иглою стеклянною воткнуто место бесполезной твоей работы. Он совершенно уверен, что обновка твоя станет причиной смерти нелепой. Твоей же. — Так говорила мне лошадь. Предвестница вороная всех алых индейских несчастий.
И ещё добавляла — На таких каблучищах ты не сможешь спускаться вниз. Бежать по дымящейся лестнице длинной. Ты умрёшь. Ты глупо погибнешь, заблудившись кровью в осколках-обломках и запутавшись волосами в длинных керосиновых струнах. Завтра тебя не станет. И послезавтра не будет. И никогда не будет уже. И случится всё это — только потому, что ты купила вчера дорогущие красные туфли. На каблуке. В четыре серебряных дюйма.
Ты растворишься в металле. Ты станешь сплавом зеркальным. И постепенно — осень за осенью — тебя вытеснит осень. Вытолкнет тебя в воду. И — спустя десять лет — тебя будет помнить лишь мама. А спустя тридцать — лишь вода в огромном бассейне. Том, что на Либерти стрит. А потом и вода забудет твоё слишком сложное имя. И — уж тем более — туфли...
Лошадь, прискакавшая в гулкое моё снище, убеждала меня до утра, что причиной всему станут мои новые туфли, купленные накануне и ждущие своего первого утра в бархатной синей коробке. А я — пробуждаясь во сне ото сна и снова в сон улетая — думала — ненавижу многоэтажные сновидения. Все эти сны во снах. Проклятые анфилады.
И ещё размышляла об абсурдности. О глупости лошадиной. И о том — как же можно построить огромный бассейн в том месте, где и яблоку негде упасть...
Резолюция: С-ра Джулианни, сообщите, пожалуйста, мисс Лэммеристоун, что я стану платить ей втрое больше в случае, если она бросит свою вторую работу. Напишите ей сегодня же, чтоб с понедельника она не ходила в ту брокерскую контору.
М. Морэморти
