annaamargo (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
anna_amargo) wrote2011-12-26 02:06 pm
anna_amargo) wrote2011-12-26 02:06 pm
Entry tags:
«Roma-amoЯ» №2 тоже того...
Закончилась, да... Завершилась... И теперь я буду её вычитывать. А пока буду вычитывать — в уме уже стану прикидывать часть третью. Посвящённую Анне и мужчинам её... А Массимо уйдёт в тень и будет лишь отсвечивать иногда в третьей части — воспоминаниями, эпизодами, зудом у памяти...
Массимо – про себя:
Провожу по губам указательным пальцем. Аннин жест. Быстрый и бездумный, как будто в мгновение отключения мозга одна часть тела проверяет – на месте ли вторая. Словив себя, улыбаюсь. Я всё утро улыбаюсь и для тех, кто меня видит и узнаёт, выгляжу, может быть, абсолютнейшим идиотом. Я спускаюсь по лестнице, сажусь в машину, опускаю окно. Первое ноября, наконец-то, начинает дышать по-осеннему. Неглубоко и отрывисто. Вчера моя секретарша пришла на работу в закрытых туфлях. И пока мы с ней сжигали дела, рассылали по филиалам письма, звонили в банки и прощались навеки, я не мог оторвать глаз от её ног. Я видел в ней осень. Я впервые за две недели, что прошли с того дня, когда я решил переменить свою жизнь, ощущал перемену физически. Кожей, зрением… И обонянием, улавливающим аромат новой обуви. Сейчас ощущения вздыбились копьями. И с каждым метром, погибающим под моими колёсами, острия становятся только острее. Семнадцать километров от начала и до конца. От слов: «Я больше так не могу! Я больше не стану размениваться на чужие глаза, мне о ней напоминающие! Я собираюсь получить её и только её и не соглашусь на подделку!»… И до движения, вдавливающего в вязкие страхи педаль газа ferrari… От Торрино до Остии. Мой дом уже позади. А Лидо Ди Остия – территория Анны, и я много лет туда не ступал и даже не целился. И дом нашей бабушки, в котором мы родились – тоже её территория. И даже воздух, с моря накатывающий, мне враждебен и для меня слишком холодный, слишком солёный и слишком чужой. Но я еду и думаю о том, как приеду и что ей скажу… «Я убил свою фирму. Я бросил идею собрать все варианты Книги В Крови. Я хочу лишь…» Я могу не говорить ничего. Она только взглянет на меня и всё поймёт. Как всегда понимала – с быстрого взгляда, с первого звука, с движения пальцев на плоскости обеденного стола, с лёгкого толчка в сторону ушедшего колена… Ей достаточно будет того, что я приеду к ней и на неё посмотрю… Я знаю… Я знаю… Я, чёрт возьми, в неё всё же верю. Не зря же я её брат. Бабушка когда-то сказала нам с Анной, что мы – друг для друга – самые родные люди на всём белом свете. Объяснив это тем, что в нас – лишь по половине от каждого из родителей, а в детях наших будет от нас лишь половина. «Одна кровь и одна плоть» - Бабушка уже тогда начинала сдавать и время от времени несла откровенную чушь, но эти слова показались очень разумными, очень правильными. И мне и Анне. И я вспомнил сейчас этот разговор и снова стал улыбаться. Мужик в грузовике, пролетевший по встречной, подумал, наверное, что улыбаюсь я ему, и сделал круглые глаза, но на улыбку ответил. Я сказал себе: «Это знак!» И в ту же секунду море развернуло передо мной свой серый веер. Запахло дождём и над зодиакальным кругом фонтана, мне ещё невидимого, хлопнула короткая молния. Мой Рим закончился. Я в отпущенные сорок секунд решал – сворачивать на via Nicolò Benino или на Gaspare Balbi… Подъехать к носу дома, или обойти его с тыла. Но пока я решал, я проскочил поворот, и вопрос отпал сам собой. Как корка. Как последняя глупость. Я сбросил скорость, поворачивая. Медленно поехал мимо низкого забора старых соседей. Мимо самшитовых кустов. Мимо глупой собаки, вставшей на задние лапы и наблюдающей за приближением последней в её жизни грозы. Ещё один дом и я буду… Нет, я не буду… Пальцы сдавливают руль так, словно это шея Дездемоны. Хрип сам собой рождается под капотом, и взбесившийся конь несёт меня дальше. На via dell'Aquilone и дальше. И дальше. И дальше. К устью Тибра. К бесконечности. К милосердной амнезии и овощному салату. Я жму на газ и не разбираю дороги. Перед глазами всё ещё стоят каменная стена, ограждающая бабкину виллу, синие буквы «Riot», которыми какой-то граффитчик пометил свою границу, и два автомобиля припаркованные у калитки – один, принадлежащий Франческо, другой – с миланскими номерами. E questo è tutto! E basta!
Массимо – про себя:
Провожу по губам указательным пальцем. Аннин жест. Быстрый и бездумный, как будто в мгновение отключения мозга одна часть тела проверяет – на месте ли вторая. Словив себя, улыбаюсь. Я всё утро улыбаюсь и для тех, кто меня видит и узнаёт, выгляжу, может быть, абсолютнейшим идиотом. Я спускаюсь по лестнице, сажусь в машину, опускаю окно. Первое ноября, наконец-то, начинает дышать по-осеннему. Неглубоко и отрывисто. Вчера моя секретарша пришла на работу в закрытых туфлях. И пока мы с ней сжигали дела, рассылали по филиалам письма, звонили в банки и прощались навеки, я не мог оторвать глаз от её ног. Я видел в ней осень. Я впервые за две недели, что прошли с того дня, когда я решил переменить свою жизнь, ощущал перемену физически. Кожей, зрением… И обонянием, улавливающим аромат новой обуви. Сейчас ощущения вздыбились копьями. И с каждым метром, погибающим под моими колёсами, острия становятся только острее. Семнадцать километров от начала и до конца. От слов: «Я больше так не могу! Я больше не стану размениваться на чужие глаза, мне о ней напоминающие! Я собираюсь получить её и только её и не соглашусь на подделку!»… И до движения, вдавливающего в вязкие страхи педаль газа ferrari… От Торрино до Остии. Мой дом уже позади. А Лидо Ди Остия – территория Анны, и я много лет туда не ступал и даже не целился. И дом нашей бабушки, в котором мы родились – тоже её территория. И даже воздух, с моря накатывающий, мне враждебен и для меня слишком холодный, слишком солёный и слишком чужой. Но я еду и думаю о том, как приеду и что ей скажу… «Я убил свою фирму. Я бросил идею собрать все варианты Книги В Крови. Я хочу лишь…» Я могу не говорить ничего. Она только взглянет на меня и всё поймёт. Как всегда понимала – с быстрого взгляда, с первого звука, с движения пальцев на плоскости обеденного стола, с лёгкого толчка в сторону ушедшего колена… Ей достаточно будет того, что я приеду к ней и на неё посмотрю… Я знаю… Я знаю… Я, чёрт возьми, в неё всё же верю. Не зря же я её брат. Бабушка когда-то сказала нам с Анной, что мы – друг для друга – самые родные люди на всём белом свете. Объяснив это тем, что в нас – лишь по половине от каждого из родителей, а в детях наших будет от нас лишь половина. «Одна кровь и одна плоть» - Бабушка уже тогда начинала сдавать и время от времени несла откровенную чушь, но эти слова показались очень разумными, очень правильными. И мне и Анне. И я вспомнил сейчас этот разговор и снова стал улыбаться. Мужик в грузовике, пролетевший по встречной, подумал, наверное, что улыбаюсь я ему, и сделал круглые глаза, но на улыбку ответил. Я сказал себе: «Это знак!» И в ту же секунду море развернуло передо мной свой серый веер. Запахло дождём и над зодиакальным кругом фонтана, мне ещё невидимого, хлопнула короткая молния. Мой Рим закончился. Я в отпущенные сорок секунд решал – сворачивать на via Nicolò Benino или на Gaspare Balbi… Подъехать к носу дома, или обойти его с тыла. Но пока я решал, я проскочил поворот, и вопрос отпал сам собой. Как корка. Как последняя глупость. Я сбросил скорость, поворачивая. Медленно поехал мимо низкого забора старых соседей. Мимо самшитовых кустов. Мимо глупой собаки, вставшей на задние лапы и наблюдающей за приближением последней в её жизни грозы. Ещё один дом и я буду… Нет, я не буду… Пальцы сдавливают руль так, словно это шея Дездемоны. Хрип сам собой рождается под капотом, и взбесившийся конь несёт меня дальше. На via dell'Aquilone и дальше. И дальше. И дальше. К устью Тибра. К бесконечности. К милосердной амнезии и овощному салату. Я жму на газ и не разбираю дороги. Перед глазами всё ещё стоят каменная стена, ограждающая бабкину виллу, синие буквы «Riot», которыми какой-то граффитчик пометил свою границу, и два автомобиля припаркованные у калитки – один, принадлежащий Франческо, другой – с миланскими номерами. E questo è tutto! E basta!