Я перестану смотреть новости!
Dec. 14th, 2009 01:35 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
anna_amargo Нахрена мне лишняя боль? Такая же лишняя, как та, что от наигранной смиренности и обманчивой смирности. Со многим мне хотелось бы бороться, а не сживаться. Но как побороть его агрессию, порождаемую бесконечным плаканьем над выпусками новостей? Как победить КурРимАлом? Как взять и выбросить из памяти горку битой посуды и его бесконечно усталый взгляд? Ведь моя лишняя боль ложится ему под веки… Ведь RTVI намекает, а Фэ вносит ясность…
Спросила когда-то: «Фра, что такое КурРимАль?» И он, до этого мирно пенистой губкой мывший посуду, поставил большой бокал на один конец стойки, а стопку кофейных чашек и блюдец – на другой…
«Это – все наши дети, которым нет семи с половиной… А вот – Михаил Борисович – он сидит в тюрьме… Сидит себе, сидит, а потом умирает вдруг!» - одним щелчком король Слёз сбрасывает бокал на пол. Бокал падает и разбивается. «Умирает… И так, как никто из его детей не подходит на роль наследника, то сразу после его смерти начинается КурРимАль – свободный выбор!..» - Чашки с блюдцами падают с высоты – хлоп-хлоп-хлоп – осколки брызжут во все стороны, залетают под мебель, ударяются о ножки стула, на котором я сижу. «Наконец, один малыш после инфаркта остаётся жить…» - Фэ наклоняется и поднимает из горки скопившихся на полу черепков не расколовшееся блюдце, ставит его на место, где был бокал и – «Это и будет новый эндре Сердечных Перебоев!» Всё, представление окончено! Сметаются дрызги, пылесосом собирается с мраморной плитки острая пыль. И, пока он делает уборку, я сижу, поджав ноги, и думаю о том, где взять сил противостоять… Думаю, думаю, и понимаю – негде! Если их даже в Фэ – моей надёже и опоре – не осталось почти…
И с тех пор – и новости подтверждают – ничего не изменилось… Разве что одно – и у меня, и у Фэ теперь есть дети – его сыну - четыре, дочери - два с половиной, Антонине – полтора года с копейками…
Спросила когда-то: «Фра, что такое КурРимАль?» И он, до этого мирно пенистой губкой мывший посуду, поставил большой бокал на один конец стойки, а стопку кофейных чашек и блюдец – на другой…
«Это – все наши дети, которым нет семи с половиной… А вот – Михаил Борисович – он сидит в тюрьме… Сидит себе, сидит, а потом умирает вдруг!» - одним щелчком король Слёз сбрасывает бокал на пол. Бокал падает и разбивается. «Умирает… И так, как никто из его детей не подходит на роль наследника, то сразу после его смерти начинается КурРимАль – свободный выбор!..» - Чашки с блюдцами падают с высоты – хлоп-хлоп-хлоп – осколки брызжут во все стороны, залетают под мебель, ударяются о ножки стула, на котором я сижу. «Наконец, один малыш после инфаркта остаётся жить…» - Фэ наклоняется и поднимает из горки скопившихся на полу черепков не расколовшееся блюдце, ставит его на место, где был бокал и – «Это и будет новый эндре Сердечных Перебоев!» Всё, представление окончено! Сметаются дрызги, пылесосом собирается с мраморной плитки острая пыль. И, пока он делает уборку, я сижу, поджав ноги, и думаю о том, где взять сил противостоять… Думаю, думаю, и понимаю – негде! Если их даже в Фэ – моей надёже и опоре – не осталось почти…
И с тех пор – и новости подтверждают – ничего не изменилось… Разве что одно – и у меня, и у Фэ теперь есть дети – его сыну - четыре, дочери - два с половиной, Антонине – полтора года с копейками…
