Кажется, опять понедельник...

[anna_amargo]

То есть, мне нужно продолжать в писателя играть... Хотя, может быть и не нужно (Супруг вон на это мне уже не раз намекал...); хотя, может быть, и не стоило бы тратиться на эту игру чепуховую, распыляться и растекаться мыслию по древу. Но я так привыкла уже играться по понедельникам, что не могу отказаться... Тем более, что с какого-то времени эта игрушка моя стала прекрасным поводом сбросить с себя напряжение (Да, и то самое тоже...)...

И сегодня — как повод для сброса — у меня дядя Джойс со своею цитатой, от которой спиралезируются не то что волосы, а и мозги, спрятанные под волосами — в коробке моей черепной. Но, в принципе, я могла бы, конечно, припоминая перипетии романа его, ожидать чего-нибудь позабойней... Так что — мне, можно считать, повезло...

Попытка №14: Джеймс Джойс. «Улисс». Страница 199.

Мисс Кеннеди печально прогуливалась, выйдя из полосы света и заплетая выбившуюся прядку волос за ушком. Печально прогуливаясь, уж золотом не сияя, она закручивала, заплетая прядку. Печально заплетала она загулявшую прядку за изогнутым ушком.
- Уж кому раздолье, так это им, - печально возразила она. И небрежно взмахнула серой перчаткой, снятой с левой руки, в сторону собачьей своры, собравшейся у серой стены, ограждающей сад городской от серости будней, праздновать свадьбу собачью.

Я покачал головой и сказал:
- Не всем из них, не всем, милая мисс Кеннеди... Некоторым ничего не достанется и останется лишь побегать и посмотреть за теми, кто будет серьёзно занят штопаньем этой маленькой рыженькой сучки...
Мисс Кеннеди покраснела и хмыкнула в пальчики. Шесть поколений мелких землевладельцев, предшествовавших её появлению на свет, живших в полумраке и закопанных в землю под Килкенни, вздохнули в своих гробах и со спины перевернулись на бок.
- Ах, какой же вы всё таки охальник, мистер Фицуолтер, - сказала она, улыбаясь, и прядка золотистых волос, не удержавшись за ушком, выпрыгнула ей на лицо и кончиком хвостика прилипла к уголку розовых влажных губ.

Я протянул руку к гладкой щеке мисс Кеннеди и, пока мои пальцы приближались к приставшим к губе волосам, глаза мои поверх маленькой шляпки, украшенной переспелыми вишнями и цветами гибискуса, успели окинуть сонную улицу. На улице были только мы. Я. Томящаяся в трёх шелковых юбках и за забором из китового уса золотая мисс Кеннеди. И полторы дюжины занятых друг другом собак.
Я сделал знак глазами мисс Кеннеди и она, скользнув взглядом мимо меня, оценив обстановку за моею спиной, прошептала мне:
- Там тоже нет никого...

Пальцы мои прикоснулись, наконец, к её тёплой коже. Я отнял у губ её прядку, слюною смоченную, и отвёл её на положенное для неё место. Потом провёл пунктирную линию от затылка мисс Кеннеди вниз по шее, к воротничку, стянутому на горле камеей. Ладонь моя нырнула в тесное пространство между бордовой упругостью жёсткой шелковой ткани и мягкостью белой спины.
- Давайте прямо сейчас, - предложил я, нащупывая ногою неустойчивый камень бордюра.
- Давайте, - сказала мисс Кеннеди не слишком уверенно. - Давайте... Но где? Не здесь же, не посреди улицы?
- А почему бы и нет, - пробормотал я, приподнимая мисс Кеннеди на руки и поднимая ей юбки. Её кружевной зонт раскрылся за моею спиной, прикрыв щекочущим кожу жёлтым тюльпаном гипюровым то место, с которого соскользнули штаны.

Волосы мисс Кеннеди вдруг взбунтовались и за одной непослушной прядкой, которую она всё утро пыталась вернуть под жемчужную шпильку, но так и не смогла, повыпрыгивали и остальные. Шляпка съехала набок, вишни колотились о пыль садовой кирпичной стены, сорванные лепестки алой китайской розы кружились в луче света, нас всю дорогу преследовавшем, и догнавшем в конце концов таки, бумажные лепестки падали на воздух, разогревающийся постепенно, и опускались под ноги мне.

- Ах, как хорошо, как хорошо, мистер Фицуолтер, - бормотала мисс Кеннеди, прижимая лицо к моей шее, - как хорошо, что собаки заняты своим делом и не обращают вниманья на нас... Я ведь очень боюсь собак... Ах, как хорошо...